Предание Темных

И тут я наконец понимаю, чем труп, изрезанный «на кус-ки» находится в той комнате за закрытой дверью.

Кто-то зверски убил старика, что продал мне картины.

– ..но тут он уперся – продолжает Марианна, не делая пауз даже на вдохи для вбирания кислорода – говорит, я уже с Винсентом договорился, да и юноша-благотворитель, который картины музею подарил, хотел, чтоб они попали именно к Винсенту и ни к кому другому.

– К .. Винсенту? – титаническими усилиями, собираю себя в кулак и уточняю – а как же Блум, ведь он предлагал их еще и Блуму?

(..почему вы решили искать покупателя именно в США?

– это тоже он посоветовал. вот, говорит, галереи, которые не постоят за ценой.. и правда, господа блум и винсент даже не торговались..)

Марианна, будто в трансе, качает головой и вновь начинает бормотать. Я настолько не вижу в ее лице и малейших признаков осмысления того, что я спросила, что мне кажется, она продолжит говорить, совершенно не беря меня в расчет. Но на повторное удивление, ее речь оказывается связной с моим вопросом:

– Нет, Блуму он ничего не предлагал. Это юноша-благотворитель деда так научил. Скажи мол Винсенту, что его конкурент тоже за картинами едет. И он тогда мигом примчится. И тут я смекнула, что дед в разговоре с Винсентом все время говорил «серия картин» и ни разу не сказал, сколько их. И тогда я подговорила отдать Винсенту только три картины. Так и договоренность с вашим боссом соблюдем, и обещание благотворителю выполним. Не было же речи все картины Винсенту продать, хватит и трех с него.

– А что вы сделали с остальными? – спрашивает Влад.

– А три остальные я предложила в закрытую группу для дилеров выставить и дороже продать. Мол, тогда можно будет ого-го какой ремонт в музее сделать. И на этот раз дед согласился. Для себя-то ему ничего не надо было, а для музея он был на все готов.

Только вот теперь, учитывая наличие трупа в соседней комнате – вряд ли этому музею уже когда-нибудь понадобится хоть какая-нибудь реконструкция.

Взгляд Марианны вновь становится стеклянным, и тогда Влад обходит ее уже с моей стороны, заглянув в глаза:

– Марианна, кто купил остальные картины?

– А?

Ее голос все явственнее начинает приобретать те истерические нотки, которыми она рассказывала про «кус-ки». Все еще лелея надежду узнать самое главное, Влад кладет теперь уже обе свои ладони ей на плечи и тихонько трясет, будто не давая ускользнуть в страну грез:

– Марианна, это очень важно. Это мой последний вопрос – ответьте, кто купил остальные картины?

И на мгновение это правда срабатывает. Ее взгляд опять, будто вернувшись на полпути из темных глубин, чуть проясняется, сфокусировавшись на лице Влада:

– Один наш местный аристократ по фамилии Грэдиш. Потом уже и другие приезжали, и от Блума тоже были, но только поздно. Он самый первый успел.

Как и обещал, Влад больше не задает вопросов.

Отпустив ее, он резко выпрямляется и задумчиво, сквозь зубы, повторяет:

– Грэдиш..

Через открытое нами окно доносится вой приближающихся сирен. Пытаясь, подобно Владу, провернуть этот трюк вновь – я теперь уже своими ладонями (одна из которых покрыта чуть засохшей кровью, в которую я вляпалась, облокотившись о стену) беру девушку за плечи и пытаюсь заглянуть в лицо:

– Почему вы вините картины? Почему вы сказали, что вашего деда убили из-за картин? Марианна, почему

(..картины! всё эти проклятые картины! сам дьявол ему их подсунул!..)

вы говорили, что это из-за картин?

Но у меня этот маневр не получается.

Взгляд девушки становится все более отстранённым и туманным, она совершенно никак не реагирует на мою ни слабую, ни сильную встряски. Нет реакции и ни на какого рода контакт – ни зрительный, ни тактильный.

К тому моменту, когда полиция врывается внутрь – она уже просто в полубессознательном состоянии едва не повисает на моих руках..

-7-

Дальше следуют кошмарно-утомительные несколько часов, покуда составляются объяснения, протоколы и прочая необходимая макулатура. Я ни разу в жизни не бывала на подобных «мероприятиях» (уж не приходилось натыкаться на трупы, или воровать из магазинов, или рисовать похабные граффити – или за что там еще обычно по юности большинство подростков попадают в участки?).

Да, не бывала, но представляю себе, как все это происходит – благо, Америка щедра на фильмы и сериалы, где в основном с близкой к подлинности версии рассказывается о внутренней работе правоохранительных органов, особенно если речь идет о детективах.

И об одной мысли о том, что целая очередь копов, как попугаи, один за одним начнут задавать мне одни и те же вопросы, и мне придется каждому, переживая все по новой, рассказывать о лужах крови, о следах, о стенах, о Марианне, качающейся взад вперед и бурчащей себе под нос «на кус-ки», а потом резко усмехающейся.. От одних мыслей об этом мне дурнеет в мгновение ока.