Предания нашей улицы

— Прости его ради меня, муаллим! Многие поддержали его:

— Аллах велел прощать, муаллим!

— Это — родственник, тот — заступник, — злобно ворчал Саварис, — а я по их милости из футуввы превратился в бабу!

— Боже сохрани, муаллим! — воскликнул Закария. — Ты наш господин и краса всех мужчин!

Саварис направился в кофейню, а люди подняли Шаабана и стали приводить его в чувство. Хасан кинулся помочь Касему отряхнуться от пыли, и все после ухода Савариса выражали Касему свое сочувствие.

79

Вечером того же дня в одном из жилищ в квартале бродяг запричитали, заголосили женщины, оплакивая умершего. Касем высунулся из окна и спросил у торговца семечками, что произошло.

— Шаабан умер, долгие тебе лета, — услышал он в ответ. Пораженный в самое сердце, Касем поспешил к дому Шаабана. Во дворе уже собрались жильцы с нижних этажей. Опечаленные случившимся, они обменивались соболезнованиями и выражали свое негодование. На верхних этажах эхом отдавались голоса других собравшихся там людей. Какая-то женщина сказала:

— Он не умер, его убил Саварис!

— Да поразит тебя гнев Господень, Саварис! — откликнулась другая, а третья возразила им:

— Его убил Касем. Это он все выдумывает небылицы, а наших мужчин убивают из-за него.

Касем пришел в уныние от этих слов и стал подниматься на первый этаж, пробиваясь сквозь толпу, к квартире убитого. В коридоре, возле двери Шаабана, он увидел своих друзей, бледные лица которых освещал укрепленный на стене фонарь. Здесь были Хасан, Садек, Аграма, Абу Фисада, Хамруш и другие. Садек со слезами на глазах молча подошел и обнял Касема. Хасан, лицо которого в свете фонаря казалось мертвенно-бледным, сказал:

— Его кровь пролилась не напрасно! Аграма шепнул Касему на ухо:

— Его жена в очень плохом состоянии, обвиняет нас в его смерти!

— Да поможет ей Аллах! — так же тихо ответил Касем. Хасан, горящий жаждой мести, воскликнул:

— Убийца должен погибнуть!

— Но кто на нашей улице согласиться свидетельствовать против него? — усомнился Абу Фисада.

— Ведь и нам грозит такая же участь, — ответил Хасан. Касем велел ему замолчать, а сам сказал:

— Будет разумнее, если вы не примете участия в его похоронах. А потом мы все соберемся на кладбище.

С этими словами Касем направился в квартиру убитого, отстранив рукой Садека, пытавшегося удержать его. Он вошел и позвал жену Шаабана. Женщина, удивленная его появлением, смотрела, широко раскрыв заплаканные глаза, в которых застыло горе.

— Чего ты хочешь? — спросила она.

— Я пришел выразить тебе соболезнование.

— Это ты убил его, — резко сказала женщина. — К чему нам имение?! Это ты хочешь завладеть им.

Как можно мягче Касем сказал:

— Успокойся, преступники ответят за это. Мы всегда готовы прийти тебе на помощь, а твой муж будет отомщен!

Женщина взглянула на него исподлобья, затем повернулась и вышла. Из соседней комнаты снова послышались плач и причитания. Касем покинул дом огорченный и задумчивый.

Следующим утром Саварис сидел у входа в кофейню Дунгуля, с вызывающим видом глядя на прохожих. Люди здоровались с ним с преувеличенной любезностью, скрывая свой гнев. Они избегали также выражать при нем соболезнование родственникам убитого, предпочитая отсиживаться в лавках или сгибаться, пряча лицо, над ручными тележками.

После восхода солнца из дома вынесли похоронные носилки, которые сопровождали лишь близкие родственники убитого. Но среди них был и Касем, который шел, не обращая внимания на испепеляющие взгляды футуввы. Зять убитого, рассерженный участием Касема в похоронах, резко сказал ему:

— Сначала ты убиваешь, а потом приходишь хоронить! Касем, стиснув зубы, промолчал. Другой родственник грубо спросил:

— Ты зачем явился?

Тогда Касем решительно сказал:

— Я не убийца, да упокоит Аллах душу Шаабана. Он был смельчаком. Вам далеко до него. Ведь вы знаете настоящего убийцу, а срываете зло на мне.

Большинство шедших за похоронными носилками хранили молчание. Женщины следовали за мужчинами, босые и одетые во все черное. Они посыпали головы пылью и били себя по щекам. Похоронная процессия прошла по Гамалийе к Баб ан-Наср.

Когда церемония погребения завершилась, все разошлись, и на кладбище остался один Касем. Он нарочно замедлил шаги и отстал от остальных, а затем вернулся к могиле. Там его уже ждали друзья. Глаза Касема наполнились слезами. Многие юноши тоже плакали. Наконец, вытерев лицо рукавом галабеи, Касем сказал:

— Кто хочет покоя и безопасности, пусть уйдет!

— Если бы мы хотели этого, ты не нашел бы нас здесь, — откликнулся Хамруш.

А Касем, опершись о надгробный камень, проговорил:

— Горько думать, что его нет с нами. Он был решительным и смелым. Его предательски убили, это для нас тяжкая утрата!

— Его убил вероломный футувва! — сказал Садек. — Но кто-нибудь из нас все же доживет до того дня, когда найдет свою смерть последний футувва на нашей улице.

— Но мы не должны стать жертвами вероломства и погибнуть, как погиб наш товарищ. Давайте думать о завтрашнем дне и о том, как нам добиться победы! — призвал друзей Хамруш. — И как нам встречаться, чтобы договариваться о наших делах.