Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 г.г.)

Довольно агрессивными были выступления аппаратчиков ВЛКСМ. М. Колков обрушился на диссидентское прошлое Кагарлицкого и цитату из Бакунина в декларации «Общины»: «социализм без свободы есть рабство и скотство». Колкову отвечал Кагарлицкий, подтвердивший, что «гордится тем, что участвовал в социалистическом движении в годы застоя». Я тоже напал на комсомольского чиновника: Бакунин ничего не мог знать о «реальном социализме», зато в начале упомянутой Колковым фразы столь же резко критиковал капитализм. По сути Колков был, конечно, прав – ссылаясь на Бакунина, «общинники» язвили не только Маркса, но и советское воплощение его идей. Затулин продолжал свои обвинения в отсутствии у неформалов реальных дел. В кулуарах неформалы недоумевали – будто он не присутствовал на заседании. Ядовито комментировали фразы вроде «комсомол БАМ построил». «Ксишник» Затулин стал антигероем конференции, воплощением комсомольско-коммунистического «зла». В. Прибыловский выступил с места против Затулина как участника расправы над инициатором проельцинских митингов в МГУ А. Галамовым – его исключили «за неуспеваемость».

Вспоминает В. Прибыловский: «Неуспеваемость, возможно, была, но у других в таких пределах, как у Галамова, ее терпели. Поскольку Галамова исключили сразу после „дела Ельцина“, это вызывало подозрение. По этому поводу я выступил с возмущенной речью против Затулина как руководителя подавления галамовского митинга».

После перерыва выступали преимущественно союзники по федерации в неформальном движении. Они вывели разговор из «молодежной колеи», в которую ее загнал формат «полукомсомольского» мероприятия. С. Скворцов рассказывал о самоуправленческих экспериментах его Фонда социальных инициатив, О. Румянцев – о расколе клуба «Перестройка», Г. Иванцов – о конференции Всесоюзного социально-политического клуба. Он живо откликнулся на доброжелательную речь Исаева: «Сила неформального движения – в единстве ФСОК и ВСПК! Наши организации очень близки по уставам и целям, участие в движении дает людям моральную уверенность в своих силах». Московская организация ВСПК вошла в федерацию. Вообще поведение аппаратчиков «аукнулось» резкими выпадами против ВЛКСМ: «По сравнению с августовской встречей происходит деградация, и благодаря усилиям горкома федерация сдвинулась в молодежную область… Нельзя работать с комсомолом, пока он не перестроится»[103].

И итоги январской встречи, и дальнейший подъем общественного движения привели к тому, что «Община» ослабила контакты с ВЛКСМ. В августе 1988 года новые переговоры о предоставлении помещения под конференцию федерации кончились неудачей, так как «общинники» не были склонны идти на уступки. Только осенью 1988-го, когда на время спала митинговая горячка, общинники инициируют создание «Демократической фракции ВЛКСМ» как модель для создания фракции в КПСС. Это будет последняя игра с комсомолом. В 1989 году «общинники» вышли из комсомола.

Организаторам январской конференции пришлось нелегко. Нужно было заниматься и кулуарами в «Юности», и полуподпольной конференцией в Измайловском парке, где удалось найти небольшое помещение. В «Юности» было демонстративно заявлено, что один из координаторов конференции Л. Наумов отправился на встречу с иногородними делегатами, которых не пустили в зал. Это была информация о том, что, вопреки действиям аппаратчиков, у конференции есть общесоюзный «филиал».

… И РЕГИОНЫ

ВЕЧЕРОМ И НОЧЬЮ шли беседы с «провинциалами», идеологическое «принюхивание»[104]. Провинциальные социалистические группы были еще далеки от вопросов, которые бурно обсуждались в столицах. Некоторые они перед собой даже не ставили, что позволяло «общинникам» надеяться на сближение позиций с частью полуподпольных групп, не вышедших из рамок марксизма-ленинизма. Попытки сближения с наименее догматическими «эмэлами» будут продолжаться до августа 1988 года.

«Троица не считала нужным сообщать непосвященным, что они анархисты. Чтоб не распугать»[105], – рассказывает Б. Ихлов о знакомстве с Исаевым, Гурболиковым и мной. Троица в тот период еще не считала себя анархистами. До конца года «общинники» продолжали искать идеологическое клише, которым можно было бы назваться. Дело в том, что концепция «общинных социалистов» была анархической в той степени, в какой анархистами были Прудон или народники Герцен и Лавров.