Преданная. Невеста (СИ)

Меня иногда все еще накрывает желание не мстить, а выплакать. Может ему больно будет из-за того, как больно мне? Он же человек. Он же хороший человек…

Ноздри щиплет. Не знаю, слышит ли он это. Чувствует ли.

Жмет на замок моего ремня. Он со свистом скатывается. Я зачем-то глубоко вдыхаю.

Дальше — освобождается от своего. Его сиденье отъезжает. Руки тянутся ко мне.

Протест смешивается с непреодолимым желанием льнуть. Это ужасно, но я до сих пор помешана на нашей близости.

Пересаживаюсь на мужские колени. Чувствую, как крепко руки обнимают и вжимают в горячее тело.

Оно в моменте кажется моим-моим. И губы моими. Мы ими сталкиваемся. Мы целуемся.

Как подростки. В машине. Я раз за разом напоминаю себе, зачем это ему и почему не нужно мне. Но напоминалка сломалась. Я дрожу. Позволяю себя целовать.

Горячие ладони ложатся на мои разведенные колени. Едут по капрону черных колготок, скатывая юбку. Сжимают ягодицы и давят промежностью в пах.

Слава отрывается и вжимается затылком в подголовник:

— Юль, поехали домой, — его просьба звучит до боли искренне. Взгляд перескакивает с одного зрачка на другой. Я знаю, что будет, если соглашусь. Снова слабость. Потом — адская боль. Новое одолжение. Задание. Просьба.

Проси так. Я так всё сделаю.

Сжимаю дрожащие губы и мотаю головой.

— Не могу. Я Лизе пообещала.

Слава злится. Выдыхает шумно и длинно.

Взгляд опускается на мою шею. Пальцы делают больно, стискивая сильнее. Он несколько раз бьется затылком о спинку своего кресла. Потом снова смотрит в глаза:

— Я скучаю, Юль. Ты рядом, а я блять скучаю.

Мне плохо из-за того, как сильно я хочу верить. И как ужасно осознавать, что он врет.

Нос щиплет сильнее. Влага наполняет глаза. Нельзя позволять.

Улыбаюсь. Включаю актерство.

Тянусь к лицу и целую его быстро-быстро. Дробно-дробно.

— Завтра, Слав. Я не могу подругу бросить. Мы только помирились. Понимаешь? Тем более, мы с тобой на работе постоянно. И вот сейчас…

— Юль…

— Завтра. Обещаю. Завтра.

Давлю на плечи. Кое-как перебираюсь обратно на «свое» сиденье. В молчании поправляю одежду.

Когда оглядываюсь — аж дурно становится. Он так и смотрит в лобовое. Ноль эмоций. Пустота во взгляде.

— Я побежала.

Тянусь к нему. Целую в щеку. Он никак не реагирует.

Выскакиваю из машины, хлопнув дверью громче, чем обычно. Это потому, что руки не слушаются. Да и все тело.

Перебегаю дорогу и прячусь в тени. Не хочу, чтобы взглядом провожал.

И уединения с ним я, кажется, не выдержу. Завтра, по моему плану, у меня раньше времени начнутся месячные.

Глава 23

Юля

Мои выходные максимально скучны. Вслед за «месячными» я внезапно умудряюсь «простыть».

Это все для Славы, конечно. В реальности чувствую я себя хорошо, если не учитывать бессонницу и обусловленный эмоциональным состоянием упадок сил.

Видеться с ним все сложней и сложней. От собственного плана мутит.

Хочется убежать. И я каждый вечер куда-то бегу.

Тренирую легкие холодным осенним воздухом. Заставляю мышцы работать. Тело — жить.

Делая шаг за шагом по темному парку, напоминаю себе, что главное сейчас для меня — учиться и быть физически здоровой. Рано или поздно мне все равно придется выйти из игры. И, если повезет, найти нормальную работу. Вычеркнуть из жизни яркий и болезненный эпизод. Пойти дальше.

Поэтому всю субботу я читала. Писала одну из обязательных работ. Созвонилась с мамой. Листала вакансии на сайтах юрфирм.

Тупо сидела на диване и смотрела в одну точку. Во время нового всплеска злости заказала себе же красивые цветы. За его деньги, ясное дело.

Не знаю, зачем они были мне нужны. Эмоций хватило на двадцать минут. А потом мне стало с ними тесно. Выкинуть свежие розы рука не поднялась бы, пришлось натягивать на задницу легинсы, поверх топа — толстовку, собирать волосы в хвост и снова бежать.

Вдыхаю влажный воздух еще глубже. Выталкиваю его из легких вместе с болью, обидой, злостью. Парадоксально, но меньше этих чувств не становится. Освободившееся место тут же заполняется новой порцией. Грустно, но и любить его меньше я тоже не могу. Отвлечься не выходит.

Выезжать в центр, искать себе компанию совсем не хочется. Как не хочется ни вкусно есть, ни смотреть интересный сериал.

Эмоции не вызывает почти ничего. Только он. И то… Вызывает и высасывает.

За сегодня я несколько раз отписывалась в ответ на его «заботу», что чувствую себя неплохо, но нагретый под лампой градусник показывает тридцать семь и два.

Тарнавский — не из тех, кто будет сюсюкать и сверх меры жалеть. Мне раньше это очень в нем нравилось. Я видела в этом мужскую настоящесть. Теперь — безразличие. Отчасти обидно. Отчасти даже рада.

Выбегав все оставшиеся в организме силы, поворачиваю в сторону дома.

Плетусь с чувством неповторимой легкости в ногах. Поднимаюсь на свой этаж пешком. Спина мокрая. Пальцы рук холодные и даже влажные, как и нос.

Вот теперь я правда могла бы заболеть, но, боюсь, не с моим счастьем.

Звеню ключами, ища тот самый. Визуализирую горячий душ, чай с мелисой, убойный сон. Но ступаю на последний пролет на пути к своей квартире, поднимаю взгляд и застываю. Потому что…