Преданное прошлое

Обнаружила она там и пару тяжелых серебряных браслетов, изукрашенных драгоценными камнями; металл был покрыт чеканными извивающимися узорами; украшения легко раскрывались на петле и запирались длинной шпилькой на цепочке. Браслеты были такие большие, что она могла просто надевать их на руки, не вынимая шпильку, и натягивать высоко, на самый бицепс, где они как раз умещались, хотя сам раис носил их на запястьях. Обследовала девушка и странную кристаллическую массу в маленькой бронзовой чаше, которую он часто ставил на уголья после вечерней молитвы; от нее исходил мощный аромат, остававшийся в каюте до самого утра. Он пропитал всю ее одежду; она ощущала его даже в собственных волосах, даже после мытья; девушка мыла их регулярно, просто чтобы убить время, заполнить долгие часы одиночества. Также она делала записи в свою книжку, пользуясь всяким случаем, хотя писать, как и читать, умела с трудом. Валялась на подушках и удивлялась странностям людей, обшивавших жемчугом и другими драгоценными камнями предметы, предназначенные для удобного лежания. Закусывала копченым мясом и сухофруктами, оставленными ей на обед. У нее даже появился вкус к оливкам.

Сегодня, когда в дверь постучали, девушка открыла ее и увидела, что принесли не только еду, но еще и несколько кусков чистого белого полотна — все это лежало на палубе у входа в каюту. А сверху был аккуратно положен моток тонкой черной шерсти и игла парусного мастера.

Удивленная, она выглянула в коридор, но тот, кто принес ей эти сокровища, уже поспешно убрался прочь. Пленница внесла все это в каюту и вторую половину дня развлекалась, вышивая разные узоры собственного изобретения — декоративный воротник, расшитый крестом в виде зигзагов и кругов; потом набросала грифелем на полотне узор из перевивающихся листьев, к которому добавила двух птичек.

Она еще накладывала последние стежки на полотно, когда в каюту вернулся раис, но так увлеклась работой, что не услышала его шагов. Подняв глаза, она увидела, что аль-Андалуси стоит в дверях. Свет ламп превращал его лицо в рельефное изображение, подчеркивая высокие скулы и полные губы. Понять выражение было невозможно, глаза были в тени, и их белки виднелись лишь как узкие полоски под зрачками. Сколько времени он так стоял, упершись ладонями в дверной косяк, девушка не знала. Вспыхнув, она отложила полотно в сторону, прикрыв им «Гордость рукодельницы».

— Можно смотреть?

— Я еще не закончила.

Он протянул руку. Она неохотно отдала ему кусок полотна, а потом глядела, как он рассматривает узор, переворачивает кусок на изнанку. Наконец он вернул ей вышивку.

— Мы считаем это неправильно, когда живые существо изображают так реально.

— Что, даже растения и птиц?

— Даже растения и птиц. — Он заметил, как вытянулось ее лицо, и продолжал более мягким тоном: — Есть такая история, хади41.

По свидетельство Айша, которая был любимый жена пророка, Мохаммед один раз пришел домой и нашел в угол комната коврик, который она украсил орнамент из человеческий фигур. Он тут же сорвал его и сказал: «В День Страшный суд самый худший наказание будет для тех, кто хочет копировать существа, созданный Аллахом». И Айша устыдился, снял все эти ковры и порезал их на куски, отрезав те, где был человеческий фигура, а из остальной сделал подушки.

Кэт стало жалко эту Айшу, муж которой оказался столь жутко благочестивым. Она нахмурилась:

— Но я ведь не стремлюсь воссоздать все эти вещи, хочу только показать их изображение, как я их себе представляю.

— Вот этот и есть слишком большой самонадеянность. Девушка на минуту задумалась.

— Но разве это не способ выразить восхищение творениями Господа? Самому их обдумать и представить?

Раис прикрыл глаза, размышляя. И через некоторое время медленно произнес:

— На юге моя страна, в горах, откуда пришел племя моего отца, женщины плетут ковры с изображения верблюд и овец. Но это только неграмотный крестьянки, они другой ничего не умеют.

Кэт вспыхнула:

— Я вовсе не неграмотная крестьянка! Там, откуда я родом, это считается большим даром — уметь воспроизводить красивые вещи нашего мира!

Аль-Андалуси свысока посмотрел на нее:

— Бог есть красота, и Он любит красота. Верблюд — это красивый вещь, это правда. И женщина в гневе тоже. Я не знай, что мне нравится больше. — После чего он улыбнулся и выдерживал ее яростный взгляд, пока Кэт сама не отвернулась, чувствуя себя неловко.

Руки у нее дрожали, она сама не могла понять отчего. Собрав полотно, моток шерсти и свою книжку и прижав все это к груди, девушка спросила:

— Когда мы доберемся до Сла? — Она уже научилась произносить название берберийского порта на арабский манер, как его выговаривал раис, хотя для ее уха оно звучало неважно.

— Мы вчера миновали Кабо де Сан-Висенте. Если ветер продержится, придем в порт к вечер.

Это было раньше, чем она рассчитывала, гораздо раньше. Кэт почувствовала, как в висках застучала кровь.

— И что будет со мной потом? — выпалила она.