Преданное сердце

Мне снился сон про Дунай, когда внезапно раздался какой-то звонок. Я машинально протянул руку к тумбочке, чтобы выключить будильник, но это был не будильник. Звонили в дверь. Который теперь час? Где я? Что я тут делаю? Накинув халат, я пошел открывать и по дороге осознал: я в Мюнхене, отдыхаю, как велела Эрика, а какой-то паршивец названивает в дверь и мне мешает. В окно гостиной я увидел, что солнце уже поднялось; часы показывали семь восемнадцать.

– Кто там? – крикнул я. В глазок никого не было видно.

– Заказное письмо, – ответил чей-то голос.

Я не успел даже приоткрыть дверь: ее с силой распахнули снаружи, и в проеме возникли двое полицейских с пистолетами. Позже я вспомнил, что пистолеты были направлены не на меня, а вверх, но в тот момент, находясь в остолбенении, я видел только их. Человек в штатском сунул мне под нос свое удостоверение и сказал:

– Полиция. Ваше имя?

– Хэмилтон Дейвис.

– Документы!

– Они в спальне.

– В квартире кто-нибудь еще есть?

– Нет, я один.

– Попрошу сходить за документами. Мы пойдем за вами.

За моей спиной они проскочили в гостиную и застыли у дверей. Когда я дал инспектору свой паспорт, он сперва долго сравнивал мое лицо с фотографией, а потом еще пристально изучал, не переклеена ли она.

– Есть ли у вас что-нибудь еще, удостоверяющее вашу личность?

Я протянул ему бумажник, до отказа набитый всякими визитными карточками. Перебрав их, инспектор удовлетворительно кивнул и сказал:

– Дело в том, что мы испытываем в отношении вас определенные опасения. Не могли бы мы присесть?

Мы сели. Мне были возвращены паспорт с бумажником, а оружие было спрятано.

– Знакомы ли вы с семейством фон Вальденфельсов? – задал вопрос инспектор.

Ну вот, дождались! Макс все узнал и решил мною заняться.

– Вообще-то, я о них слышал.

– Вы не знакомы ни с мужем, ни с женой?

– Госпожу фон Вальденфельс я знал немного – очень давно.

– И с тех пор не поддерживали с ней отношений?

– Не могли бы вы объяснить, в чем, собственно, дело?

– Вы не являетесь близким другом этой семьи?

– Нет, не явлюсь. И если вы собираетесь меня допрашивать, я хотел бы, чтобы при этом присутствовал адвокат.

– Адвокат не потребуется. Мы должны сообщить вам неприятное известие, господин Дэйвис. Видите ли, господин и госпожа фон Вальденфельс были вчера убиты.

Инспектор начал рассказывать, как это все произошло, но я ничего не понимал: голова кружилась, мысли путались. До слуха долетали отдельные слова – про какого-то почтальона, про вертолет, про выстрелы у бассейна, – но я видел только одно: мертвую Эрику. Мне казалось, что я ничем не выдаю своих чувств, но, видимо, это было далеко не так, потому что инспектор спросил:

– Господин Дэйвис, вам плохо?

– Это все так неожиданно…

– Репортерам мы сначала решили ничего не сообщать: думали, что возможны новые убийства. Сосед фон Вальденфельсов, господин Шварц, пытался вам дозвониться всю ночь. Когда вы и утром не подошли к телефону, мы стали опасаться, что с вами тоже что-нибудь случилось. Именно поэтому мы и приехали. Еще раз прошу извинить нас за столь грубое вторжение, но нам требовалось убедиться, что вы – это вы и что с вами все в порядке.

– Благодарю вас.

– Вам ничего не нужно, никакого лекарства? Вид у вас неважный.

– Ничего, скоро пройдет.

– Если не возражаете, я оставлю снаружи охранника. Лишняя осторожность не помешает. Шварцы с детьми сейчас тоже находятся под охраной на вилле фон Вальденфельсов.

На следующий день газеты были полны описаниями происшедшего, но версии излагались самые разные. Никто толком не знал, зачем застрелили Эрику и Макса, – до тех пор пока в понедельник не было напечатано следующее заявление: "В ответ на злодейское убийство нашего товарища Лутца Несслингера, совершенное прислужниками правящих классов, отряд "Красных бригад" имени Карин Штернсдорфф привел в исполнение смертный приговор паразиту Максу фон Вальденфельсу и его сожительнице. Мы сохраняем за собой право на новые действия ради отмщения за пролитую кровь Лутца Несслингера. Жизнь одного товарища стоит жизни многих свиней".

О Несслингере, и о Штернсдорфф я слышал впервые, но скоро узнал, что Несслингер был убит месяц назад в перестрелке с полицией, а Карин Штернсдорфф покончила с собой в тюрьме, где отбывала срок за террористическую деятельность.