Преданные огню записи (СИ)

Если позволить себе начать размышлять, можно прийти к выводам, которые заставят дрогнуть руку, держащую меч или знамя, сорваться голос, отдающий приказы, стать нетвёрдым взгляд, смотрящий в сторону врага.

Что? Зачем? Почему?

Это неважно. Я должен. Мы должны. И мы это сделаем.

========== Как ты живёшь с одной рукой? ==========

Мы все что-то потеряли и продолжаем терять. Это война, которая касается каждого, и все знают, как её остановить, и кто должен для этого умереть.

В моём городе-крепости немало тех, кто согласился бы лишиться руки и заново учиться держать перо, принимать пищу, быть вынужденными полагаться на помощь близких в делах, которые раньше казались простыми…

Если бы близкие были живы.

Каждый, кто потерял нечто более ценное, чем всего лишь кисть, скажет, что лучше страдать самому, чем видеть боль любимых.

И я повторю снова: навык можно приобрести заново. Вернуть погибшего… Валар обещали, только никто в здравом уме им уже давно не верит.

========== Каково это было - следовать Клятве? Что это вообще из себя представляло? Что происходило, если вы пытались идти ей наперекор?Какая пытка Моргота была самой жестокой? ==========

Недооценивать врага крайне приятно до поры до времени. Можно успеть подумать о себе очень много лестного, а когда откроется истина, начать недоумевать - как же так получилось?

Это могло бы быть забавно, если бы не цена, которую пришлось платить за ошибки.

Открывшаяся правда — вот что самое страшное и мучительное. Боль, причиняемая инструментами палачей и оружием врагов, со временем проходит бесследно, а правда…

Правда остаётся навсегда.

Моргот открыл мне глаза на мир, показав Искажённую Арду такой, какая она есть на самом деле, и чего стоит.

Перед тем, как вывесить «трофей» на всеобщее обозрение, враг сказал, что я слишком наивен, думая о братьях и своих воинах, как о героях. Я не поверил. Только снова и снова, из последних сил смотря в безжизненные бездны глаз Айну, повторял слова Клятвы.

Шли годы. Бесконечно и мучительно. Арда менялась, поднялись на небосклон Итиль и Анар, началась новая Эпоха, а мне оставалось лишь бороться с болью, вися на скале над пустынной равниной, бывшим полем боя, и, твердя текст Клятвы, сражаться с собственной слабостью, заставляя себя бороться до конца и ни под какими пытками не просить пощады у врага! Я прогонял мысли о том, что ни один из тех, кого я пожалел и не взял с собой на те проклятые переговоры, ни один не попытался освободить меня! Этому не может быть оправданий!

Истина о «семье» осталась в душе незаживающей раной и после спасения.

Я часто слышал, как Клятву отца называли проклятием. Если бы эти глупцы только знали, что живы исключительно благодаря нескольким строкам текста, который напоминает мне, что враг для меня только Моргот, а не братья, соратники или мнимые друзья.

Повторяя Клятву, я шёл вперёд и впереди. Это был мой долг, ставший смыслом жизни. Как можно идти против него? Я дал слово, и для меня это значило, что его надо сдержать.

Это не пустой звук!

Это слово Нельяфинвэ Майтимо Руссандола, старшего сына Феанаро Куруфинвэ, главы Первого Дома Нолдор!

Конечно, поклясться может каждый, нарушить слово, как оказалось, тоже. Но, данная мной, Клятва была нерушимой, независимо от всё возрастающей цены.

========== Хей, не обижался на отца за то, что он пошел жечь корабли без тебя? ==========

В Средиземье мы с отцом и братьями плыли на разных кораблях, только близнецы, как всегда были неразлучны. Плыли во тьме, стараясь не терять друг друга из вида, но, разумеется, случалось разное.

Так как вопрос не о плаванье, не стану вдаваться в его детали, скажу лишь — было страшно. Часто накатывало отчаяние, казалось, мы не доплывём. Это потом я не раз в порыве думал, что лучше бы не доплыли, но во время пересечения моря мне очень не хотелось умирать. И было чувство ответственности. Кто, если не мы?

Валар могли говорить что угодно, и пусть даже нельзя победить Моргота, но его можно отвлечь на себя, чтобы он не совался больше в Аман, не убивал наших близких.

«Теперь, — думал я, — Моргот пройдет в Валинор только по нашим трупам, но это ему будет очень дорого стоить!»

Когда мы увидели землю, возникло противоречивое чувство: пьянила радость от понимания, что под ногами снова будет твердая земля, но теперь мы должны были вновь встретиться с отцом и братьями и посмотреть в глаза друг другу. Время шло, боль от смерти деда Финвэ притупилась, горячие головы остывали. Многие стали забывать, зачем бросили вызов устоявшемуся порядку.

Ценности стали подменяться, и я слышал не раз, что в Средиземье мы плывём ради камешков Феанаро. Одного такого умника я… Отпустил с миром…