Преданные

— Моушеновский госпиталь.

Это же самая дорогая клиника! Ее ни одна медстраховка не покроет!

— Вы меня пугаете, пациентка. Как можно так сереть на глазах?

— У меня нет средств, чтобы тут даже в туалет сходить, — прошептала я.

— Не понял.

— Мне не по карману ваше заведение.

— Лед вездесущий, не волнуйтесь, уже все оплачено Советником Атолии. Он вас нашел и привез сюда, — нахмурился доктор.

Нашел, значит! Гад!

— Здесь ваши вещи, — он указал на шкафчик. — Через час принесут завтрак, поесть надо обязательно. Отдыхайте. Если что, кнопка вызова справа.

Мужчина улыбнулся и вышел.

Я же честно лежала и честно ела, все еще размышляя над сложившейся ситуацией. В четыре часа заглянул доктор Эрониро, бегло осмотрев готовую сбежать пациентку, улыбнулся и сказал, что я могу гулять, отсыпав три капсулы в упаковку — таблетки от головной боли.

Я вызвала флаер и стала одеваться. Вместо блузки почему-то была майка. Под ворохом вещей лежал ключ-схема от флаера, который я отдала Атолии. Долго смотрела на кусочек пластика, с грустью осознав, что теперь меня мало радует «леталка». Датчик запищал, сообщая, что такси ждет.

— Я отвезу, — холодный голос Советника из-за спины обрушился на меня, как кувалда.

Резко развернувшись, я покачнулась, а он осторожно поддержал, сразу убрав руку.

— Прости, — тихо проговорил Атолии, не отрывая от меня взгляда. — Пойдем. Просто поговорим.

Я последовала за ним, спорить сил не было и смысла тоже. Может, раз предлагает поговорить, есть надежда, что это будет наша последняя встреча.

У Советника был потрясающий флаер, не чета моему. Блестящие бока мощной машины заслоняли город внизу, утробный приятный гул двигателей не достигал салона, но я знала, как он сладок для любивших скорость. Как ни странно, мы были одни, сзади пристроился флаер с охраной, его я заметила еще на парковке у госпиталя.

Советник явно не ко мне домой летел, я искоса посмотрела на Атолии, но промолчала. Одет он был не в костюм, а в свитер и брюки, все темное на контрасте с его кожей, смотрелось как-то по-особенному, хорошо. Флаер он посадил на личный балкон в низко-этажном дорогом районе, утопавшем в зелени и прохладе. Периметр над домами был оцеплен, и охраны было, как у здания капитолия. Вдоль «забора» толпились флаеры доставки, охраны, журналистов. Но никто не попросил Атолии для досмотра его гостью. Смертников не нашлось.

Советник покинул машину, я же сидела, как пришибленная, в этом богатом и красивом мире я чувствовала себя такой же лишней, как стекляшка в короне, усыпанной истинными бриллиантами. Нет, с самооценкой у меня все в порядке. Но границы знать в нашем мире весьма полезно.

Неужели ему мало тех, кто по щелчку пальцев готов бежать и радовать Советника? Пожалуй, действительно проще лечь и раздвинуть ноги.

Ко мне протянулась рука уитримана, помогая покинуть аппарат. Я сделала так, как он хотел, вложив свою похолодевшую ладошку в его. Руку он не выпустил. Я следовала за ним по серым плитам парковки-балкона мимо высоких, искусно подстриженных кустов в кадках в большую гостиную в серо-белых тонах.

— Будешь что-нибудь? — спросил он, усадив меня на большой диван и до сих пор удерживая мою руку.

Хотелось водки, но нельзя, да и вообще…

— Воды, пожалуйста.

Советник через полминуты вернулся с водой в одноразовых баночках и пузатым бокалом для себя с янтарной жидкостью на дне. Открытую баночку передал мне. А она была такая маленькая, что при всем желании я не могла избежать прикосновения к его руке.

— Я хочу извиниться. Не ожидал такого от себя, — пробормотал Атолии, смотря куда-то поверх моей головы. — Все одно к одному сложилось.

Он закружил по гостиной, пока через минуту не застыл возле меня с таким выражением лица, будто принял какое-то решение.

— Я хочу тебя, Эдита. Полагаю, по первым двум ночам это было понятно, — когда он заговорил, я чуть водой не подавилась. Эх, мужики, вот хоть бы толику романтики добавили, и жизнь казалась бы приятнее! — Не хочу предлагать никаких сделок. Я, вообще, ничего кроме денег тебе предложить не могу. Но мне бы хотелось… — о, как ему было тяжело! Он просить не умел, ну, разучился, точно, — чтобы ты была со мной добровольно, столько сколько захочешь.

Захочешь? Ну-ну! Первый вариант. Шефка была права. Поставив баночку на столик из стекла, я встала и, приблизившись к нему, положила обе ладони на его грудь, сердце Советника билось быстро и мощно. Хищные глаза чуть расширились. И я потянула его на себя за свитер, приникая к губам. Мужчина обратился в статую, пока я целовала его чуть солоноватые губы, осторожно водя пальцами по линии подбородка. Но статуя ожила. Он судорожно вздохнул и обнял, сжимая все сильнее. Через пару минут поцелуев, меня подхватили на руки и понесли куда-то. «Куда-то» оказалось спальней. Аккуратно уложив свою ношу на кровать, Советник наклонился и поцеловал в лоб.

— Тебе надо поспать! — приказ, я не возражаю. — Я часа на два-три отлучусь. Тут все в твоем распоряжении.

Хотела с эти утверждением поспорить, но решила опять благоразумно промолчать.

— Тебе нужно что-то из дома?

Непонимающе посмотрела на него.