Преданные

— Это и не секрет. Мне было двенадцать, когда мать вышла замуж за того, кто был младше ее на девять лет. Нииру ничего не было нужно. Кроме денег и связей, конечно. Это нормально для наших высших родов. Но мать была в него влюблена до такой степени, что забыла про всех остальных. Все, что я слышал в детстве, это: «Ниир умен! Ниир великолепен! Ты должен любить и почитать Ниира, как бога!» Почти сразу мою мать заменили школа, военные лагеря, и я не видел никого из родных, потому что Нииру не нравилось, когда «чужой» сын крутится у него под ногами, за это я ему особенно «благодарен»!

— Мда…

На моей руке запищал датчик, вызывала Нюша.

— Прошу меня простить. Мне надо ответить, — я хотела встать, но Аторин поднял руку и, достав из кармана пиджака пачку сигарет, вышел.

Когда он вернулся, я сидела, уткнувшись лицом в ладонь, и пыталась сдержать слезы. Маме становилось все хуже.

— Эди! — позвал взволнованный голос. — Что случилось?

— У меня брат погиб недавно.

Аторин сел рядом, пододвинув стул, и крепко сжал мою ладонь.

— Соболезную.

— Спасибо.

— Как это произошло? Расследование проводили? — он вдруг стал профессионалом.

— Он — военный маг. Боевая операция была…

— Их работа и опасна и трудна.

— Вы меня извините, Аторин, я все-таки пойду.

— Я знаю, что тебе плохо, Эди. Останься. В одиночестве еще хуже. Расскажи мне о нем.

И я начала рассказывать. Аторин вызывал непонятное мне желание ему довериться. Он был живым, не холодным, не молчаливым. Были у нас с ним конфузы, но с учетом его отношений с Нииром, это вполне объяснимо. Хороший получился обед. Мы оба поделились своими детским воспоминаниями, и мне становилось легче, будто Ледж оживал с каждым из них и был где-то рядом, стоит лишь протянуть руку. А к концу трапезы расположивший к себе Аторин сумел сорвать с языка вопрос, ответ на который я так хотела услышать.

— Можно вопрос?

— Давай, — с любопытством воззрился на меня прокурор.

— Тогда в «Браваде» вы уже знали, кто я?

— Ну… — мужчина скосил глаза и стал поглаживать шею.

Все понятно. Еще один артист. Я опустила глаза, но, услышав вымученный стон, вновь взглянула на уитримана. Аторин смотрел на меня без насмешки, вполне серьезно.

— Нет, не знал, и появление Ниира было, лед его закуй, крайне не вовремя.

— …? — приподняла я бровь.

— Да, я подумывал затащить тебя в постель, Эди! Уж больно наглядно вы там с подружками… отжигали.

— А намека моего услышано не было, что я согласна только на общение?

— Люблю добиваться своего.

— Правда, что у неженатых уитриманов не меньше трех… дам? — вот язык мой!

— У женатых не меньше, — поддевая палочкой кусочек мяса и задумчиво его изучая, ответил главный бабник округа Стер.

— В смысле?

— Когда уитриманка обзаводится потомством, она становится на некоторое время крайне неприветливой. И у нас норма: пока жена не разрешает быть в ее постели, мужчина может обвешаться любовницами. Никто, конечно, не снимает с него обязанности содержать семью и спонсировать тех, с кем он проводит время, если в этом есть необходимость.

— И жена согласна?

— Да, мужские потребности никто не отменял.

— А женские?

— Если у мужчины проблемы со здоровьем, со временем, или с мозгами — тоже самое. Женщина может быть как спонсором, так и содержанкой. Разводы у нас редки, хотя отчим даже тут впереди всех.

— Знаете, я сейчас жутко благодарна судьбе, что та убрала меня с дороги уитриманов. Всегда знала, что надо человека искать. От наших хоть знаешь, чего ожидать, — многовато я отхлебнула вина.

— Что ты говоришь?! Мы хоть честно заявляем об этом, а у вас мужики в сугробы зарываются или, как там у вас… про кусты и подворотни что-то! Это ты называешь «знать, что ожидать»?

— Туше.

— Так, как насчет…

— А вас не напрягает, что я спала с вашим отчимом, к которому вы явно не питаете расположения?

— В этот раз я очень не хочу думать о том, что ты с ним была и о… О нем в целом. Как было бы хорошо, если бы тогда, в «Юльде», нас не прервали, и чтобы ты никогда не встретила его.

Аторин вдруг подался вперед, моя щека согрелась в его теплой ладони. А я не могла отвести взгляда от его губ. Они у уитриманов бледно-розовые, что в принципе на фоне очень светлой кожи, смотрится нормально, но безумно горячие. Его прикосновения захватили, кровь прилила к голове, вкус стал ярче, как и запах. Я не двигалась, не касалась его руками. А его язык как-то неожиданно обнаружился там, где я и не ждала, в моем рту. Он был сладким, безумно сладким, и я почти поддалась этому меду, но мысль о том, что я опять наступаю на те же грабли, забилась в мозгу пойманной птицей. Я отпрянула, удержав потянувшегося за мной Аторина, и, вскочив, понеслась в туалетную комнату, где и зависла, борясь между желанием сбежать и пойти обратно.

Решилась вернуться, когда прошло минут двадцать. Кабинет, где мы обедали, был пуст, только официант убирал столовые приборы моего спутника.

— Сир просил передать, что все оплачено. У него было крайне важное дело, и ему пришлось удалиться. Он попросил извинения.

— С-спасибо.

— Вы можете спокойно закончить обед, сира.

— Да, еще раз спасибо.

* * *