Преданный

Я откусываю кусочек, и он прав. Мое блюдо восхитительно. Хотелось бы только, чтобы оно было больше похоже на полноценную еду, чем на закуску.

— Действительно вкусно, но… — Я оглядываюсь вокруг и наклоняюсь, чтобы прошептать. — Что скажешь, если после этого мы перекусим гамбургерами?

Его ответный смех мягкий, глубокий и искренний.

— Да. Пожалуйста.

Полтора часа спустя мы сидим на заднем сиденье микроавтобуса и пытаемся придумать, как бы нам незаметно пронести в отель пакет с двойными чизбургерами и картошкой фри.

— Вот, возьми картошку и засунь в карманы. — Я передаю ему пакеты с картошкой фри и в процессе засовываю парочку в рот. — О, так вкусно.

— Перестань есть. — Он аккуратно засовывает пакет с картошкой фри во внутренний карман своего пиджака, а затем смотрит на меня. — А как насчет гамбургеров?

Оказалось, что наша еда в ресторане была восхитительной. Мясо было нежным, сочным и ароматным, но даже после того, как мы съели на десерт кукурузные лепешки с сиропом из бузины, мы все еще были голодны. Мы также выпили еще два напитка и бокал десертного вина из местной винодельни, что, возможно, напрямую способствовало нашему нынешнему положению.

Поскольку весь персонал видел, как мы ели в ресторане, а мы не хотим никого оскорблять, то пытаемся тайком протащить еду в наши номера.

Я хватаю бургер и запихиваю его в свой клатч. Затем запихиваю еще один в свое декольте.

— Ты не можешь этого сделать. Это слишком очевидно, — говорит Хадсон, не глядя на меня. — Дай мне. Я спрячу его под мышкой.

— Фу, я не хочу, чтобы мой бургер касался твоей под мышки.

Он снова протягивает руку.

— Тогда он будет моим. Давай сюда.

— Нет, так сойдет. — Я похлопываю бургер между сисек. — Женщины делают так постоянно. Смотри. Ничего не заметно.

Его взгляд опускается на мою грудь, а затем уходит в сторону.

— Эм, да. Заметно.

— Все в порядке. Я справлюсь.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что женщины делают так постоянно?

Я уставилась на него. Он что, шутит?

— Ты не знал, что женщины используют свое декольте в качестве кармана?

— Что? С каких пор? — Я не могу хорошо разглядеть его лицо в темноте, но у меня такое чувство, что если бы могла, то увидела бы, как парень краснеет.

Я поправляю лифчик, благодарная за то, что моя большая грудь достаточно хорошо скрывает бургер.

— С незапамятных времен, потому что они никогда не делают карманов в нашей одежде.

— Погоди… — Он ведет себя так, будто я поделилась с ним какой-то сверхсекретной информацией. — В женской одежде нет карманов?

— У тебя нет сестры?

Он качает головой.

— А девушки? — Я не жду ответа. — Как это может быть новостью для тебя?

— Наверное, я никогда не спрашивал…

— Тсс…. Мы на месте. — Машина подъезжает к парадному входу, и служащий отеля подходит, чтобы открыть дверцу.

— Хм. Никаких карманов.

— Соберись, — шиплю я на Хадсона. — Будь спокоен.

Хадсон вылезает первым и встает так, чтобы загородить меня от посторонних глаз, пока я вылезаю за ним. И тут же хватаю его за локоть, как будто мне нужна опора, хотя на самом деле использую его толстый бицепс, чтобы спрятать свою грудь.

— Я так устала, — громко говорю я.

Хадсон кривит губы, чтобы не рассмеяться.

— Как бы мне ни хотелось потусоваться, я собираюсь подняться и лечь спать! — Я убеждаюсь, что Альфред за стойкой консьержа меня слышит. — У нас завтра такой важный день!

— Что ты делаешь? — тихо спрашивает Хадсон.

— Даю понять, что иду спать, чтобы они не знали, что я поднимаюсь, чтобы съесть бургер, — шепчу я.

Он нажимает на кнопку лифта.

— Им наплевать.

— Если бы они подошли достаточно близко, чтобы почувствовать наш запах, то они бы знали. Если будут думать, что я устала, то не станут подходить близко и предлагать выпить по стаканчику в баре или еще что-нибудь.

Мы проскальзываем в лифт в ту секунду, когда дверь открывается. Как только оказываемся внутри, я отпускаю его руку.

Он смотрит на меня сверху вниз.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь…

— Придержите дверь, — кричит женщина, прежде чем вбегает в кабину вместе с еще одной лет двадцати с небольшим. Глаза обеих слегка расширяются при виде Хадсона.

Я закатываю свои.

Они соблюдают этикет в лифте и поворачиваются к нам спиной.

— Боже, что это за запах, — говорит одна из женщин, сморщив нос.

Ее подруга бормочет:

— Похоже на запах пота.

Лицо Хадсона краснеет от усилий сдержать смех.

Я толкаю его плечом в бок, указываю на его лицо и сжимаю губы.

Он фыркает, кашляет и прочищает горло.

У меня глаз дергается.

Двери лифта открываются. Мы протискиваемся мимо женщин и быстро идем в конец коридора. Хадсон первым достает ключ, и мы спешим в его номер.

Как только дверь за нами захлопывается, я поворачиваюсь и указываю на него пальцем.

— Ты самый худший контрабандист на свете. Они чуть не засекли нас.

Он смеется и осторожно вытаскивает из карманов пакеты с картошкой фри.

— Это самая странная вещь, которую я когда-либо делал.

Я вытаскиваю двойной чизбургер из своего декольте и протягиваю ему.

— Не могу поверить, что справилась. — Я беру одну из порций картофеля фри и устраиваюсь поудобнее за столом.