Преданный

— Надеюсь, ты понимаешь, как тебе повезло, что работаешь в «Норт Индастриз». — Папа прочищает горло, от чего у него начинается приступ кашля.

— Я принесу твой ингалятор, — говорит мама, выходя из комнаты и беря с собой телефон.

— Мам, я отключаюсь. — Я отворачиваюсь от экрана при звуке влажного кашля отца вдалеке. Теперь понимаю, почему Аарон настаивал на том, чтобы избежать этого звонка. — Мне действительно нужно идти.

— Где твой ингалятор, милый? — обращается она к моему отцу.

— Пока, мама и папа. Люблю вас. Счастливого Рождества! — Нажимаю на «Отбой» и бросаю телефон на диван в дальнем конце комнаты — как будто я могу сделать их еще более физически далекими, чем они уже находятся во Флориде.

Опускаюсь в кресло. Единственный звук в помещении площадью 550 квадратных футов — это капающий кран и плач ребенка в квартире 320. Я осматриваю пространство, от велосипеда, прислоненного к дальней стене, до постера Никки Минаж в розовой коже на двери ванной. Наши вещи разделены — его в комоде у одной стены, мои — в ряде корзин для белья у другой. Все время хочу купить комод, но всегда слишком занята, чтобы сделать это. Не такой я представляла себе жизнь в Нью-Йорке.

Ставлю в микроволновку готовое блюдо из индейки и нахожу сериал для просмотра. Я выдерживаю столько времени, сколько требуется, чтобы съесть резиновую индейку и кашеобразную заправку, прежде чем меня начинает мучить беспокойство и потребность двигаться. Пытаюсь заняться стиркой, но, разделив светлое и темное, застреваю на том, является ли белый свитер с черными точками светлым или темным. Я стираю полотенца и отправляю Аарону сообщение с просьбой вытащить их, когда он вернется. Пробую продумать речь, которую буду произносить Хейсу первым делом утром, но мысли все время блуждают. Пытаюсь привести их в порядок, но это все равно что собрать мышей в одну шеренгу.

Завтра я буду умолять вернуть мне работу. И если он мне откажет, что вполне вероятно, то я окажусь в полной заднице.

ГЛАВА 3

Хадсон

Только в компании, которой управляет бессердечный ублюдок, будут требовать присутствия на работе сотрудников в неделю после Рождества. Таким бессердечным ублюдком является мой отец, Август Норт. Он живет под девизом, что успех никогда не берет выходных. У ублюдков тоже нет выходных.

Мой отдел — город-призрак. В сознательной попытке избежать следования по стопам Августа, я дал тем, кто работает на меня, недельный отпуск, чтобы они могли побыть со своими семьями. Почему сам не воспользовался собственной щедростью? О, возможно, потому что у меня нет такой семьи, с которой я хотел бы проводить время. И кого я обманываю? Они все равно все здесь, на работе.

Телефон на моем столе звонит. Я смотрю на него, надеясь, что человек на другом конце повесит трубку. Еще только семь часов утра, а эта дурацкая штуковина никак не заткнется.

Застонав, включаю громкую связь.

— Хадсон.

— Какого черта ты отвечаешь на звонки?

— Хейс. — Я откидываюсь в кресле. — И тебе доброе утро.

— Где Патрик?

— Он в отпуске по уходу за ребенком до марта. Что тебе нужно?

— Какого хрена?! Отпуск по уходу за ребенком?

Я качаюсь вперед в кресле и кладу голову на руки, когда первый импульс боли ударяет в голову.

— Столько лет в юридической школе, и тебе нужно, чтобы я объяснил, что такое отпуск по уходу за ребенком?

— Разве не его жена должна воспитывать ребенка?

Вспышка раздражения согревает мою кожу. Я делаю глубокий вдох и заставляю себя улыбнуться, хотя он этого не видит.

— Ты действительно архаичный ублюдок. Полагаю, ты позвонил не просто так?

— Я подготовил контракт для твоей поездки. Хочешь заскочить и взять его? Или я могу попросить кого-нибудь принести его…

На телефоне загорается еще одна линия.

— Нет, я сам приеду. Мне нужно отдохнуть от этих телефонов.

— Найди временного сотрудника.

— На неделе после Рождества?

— И что?

Я нажимаю кнопку, которая либо отправляет входящий звонок на голосовую почту, либо полностью отключает его.

— Я сейчас приеду.

Он вешает трубку, не попрощавшись. Типичный Хейс, эгоистичный козел.

Телефон звонит снова, что побуждает меня выйти из кабинета. С глаз долой, из сердца вон, и все такое. Офис Хейса находится на том же этаже, но на другой стороне здания, что ближе, чем мне бы хотелось.

— Доброе утро, Джина, — приветствую я одну из наших сотрудниц, проходя мимо. — Хорошо провела Рождество?

— Да, мистер Норт. Вся наша семья была в городе. — Лицо женщины озаряется. — Они останутся до нового года.

Что такого особенного в семейных сборищах, что заставляет некоторых людей радоваться? После семейных встреч я чувствую себя мрачным, отчаявшимся и мертвым изнутри.

— А как насчет тебя?

— Отлично. Спокойно. Спасибо, что спросила. — Мне удается улыбнуться, пока я вру. — Семья — это все.

Она улыбается на мой ответ.

Семья — это все, но в моей жизни эта фраза всегда была больше похожа на тюрьму, чем на что-то, что могло бы заставить меня улыбнуться.

Продолжаю идти в офис Хейса.