Преданный пес

Например, как выпадет случай, переломав руки-ноги, выдавить ему глаза. И бросить где-то в пролеске неподалеку. Помочь фауне, а может и флоре, немного разбавить рацион и подарить порцию ценного и легкоусвояемого животного белка.

– Ох и не верю я тебе, рожа волосатая… – задумчиво процедил Кот. – Да и ладно.

Хаунд даже согласился. Лишнее внимание со стороны его типа хозяина сейчас совершенно ни к чему.

Ерш пыхтел рядом. Вырос на реке, а прет, как полжизни вот так оттопал. Парняга что надо, двужильный, сразу видно. И есть в нем что-то такое, от чего даже Хаунда тянуло взять да проверить собственные карманы. Если не сказать больше, нанеся превентивный удар прежде довольного прищура темных глаз, скошенных не по-человечески к вискам, приставленного к башке обреза и объективного требования – кошелек или жизнь. Бурлило внутри парня, прорываясь в редких злых взглядах, бурлило волей и лихостью, черным флагом и анархией.

Ветер донес редко втягиваемый запах. Хаунд, выпрямившись, кивнул мыслям.

– Ты чо? – поинтересовался Ерш.

– Сейчас будем бежать, а потом, если повезет, отдыхать.

– А? – не понял парняга.

Ответ пришел быстро. Кот, завидев разведчика, озабоченно кивнул тому, задавая немой вопрос.

Филин показал на небо позади каравана, на серо-черное, вдруг выросшее по курсу и два раза растопырил ладонь.

– Через десять минут? – Кот сплюнул. – Точно укрываться нужно?

Хорошей команде лишние слова лишь помеха. Филин мотнул головой. Хаунд довольно оскалился, подмигнул Ершу.

Кот сверялся с картой, Костя и Сипа немного нервничали. Большой поплевывал и сверлил глазами Хаунда. Тот сверлил в ответ, обернувшись к Здоровяку.

– Заправка была. – Кот поцокал языком, недовольно кривя рот. – Километр где-то, слева.

– Чего думаешь? – Костя смотрел на него с недоумением.

– Да… что-то не тянет меня на нее. – Кот скользил глазами по каравану. – Ладно… дождь будет адов, думаю. Да еще и хрен знает, откуда и что принесет? Так… караван, к бегу приготовиться.

Они приготовились. И побежали. Оглядываясь на черную погибель, полыхающую внутри вспышками молний. Видя серую пелену, которая хлестала совсем рядом и шла на них. Неслись как могли. Все. Включая начавшего булькать давешнего крепыша.

– Звездец мужику, – сплюнул Хаунд, – а нам груза прибавится.

Дорога ярости 6

Пробит бак у «ласточки». Машина Борова горит и нагревается дальше. Что делать?

Правильно, тут, как в танке, главное не бздеть и не суетиться. И применить логику с расчетом.

Одну канистру подставить под журчащие капли, которые уже успели обернуться струйкой. Ничего, пусть льется.

Со второй, быстро, но не суетясь, двинуть к «медведю», пышущему жаром. Боров, земля ему стекловатой, все же не идиот, а тупо сторчавшийся нарк и маньяк. И по-своему гениальный автомеханик, с растущими откуда надо руками и умной башкой. Во всем, что касалось тачек, убийств и нападений. Кроме последнего.

Зил, полыхая впереди, потихоньку раскалялся и по раме. Пусть в кабине почти все прогорело, капот уже чадил, а бензобаки не сдавались, стоило сильно опасаться. Зуб подбежал, остановился в нескольких метрах, пригляделся к бакам, перенесенным дальше от кабины. Вот как, значит…

Баки Боров закрыл бронепластинами, добавив прослойки чего-то явно негорючего. Надо полагать, еще и ухитрился поставить какие-то огнеупорные фильтры в топливные шланги, не иначе.

С кабины, мазнув жарким дыханием, дотянулась вонь спаленного мяса. Зуб поморщился, шагнул раз, другой, оказался у бака. Переделанный родной, объемный коробка-прямоугольник, горловина переварена сзади. И замок. Замок, мать его, это нехорошо. Но и не страшно.

Он нырнул под машину, оказался у задней стенки бака. Тут от осколков приделаны тонкие лепестки. Хорошо… где любимая монтировка? Поддеть гнущуюся пластину, повернуть, открывая черный лоснящийся бок. Вторую… отлично.

Каждый раз доставая зубило, Зубу хотелось улыбаться. Но не сейчас, сейчас надо работать. Прижать промышленный прочный штырь, примериться, ударить. Еще раз, сильнее! Неудобно? Терпи, братец, тут надо дело закончить. Очень надо.

С пятого у него вышло. Даже пришлось быстро откатываться, чтобы не окатило, подтягивать открытую заранее канистру, вставляя воронку и уместить всю эту конструкцию под ароматно воняющую струю. Высший класс, авиационный, точно. Почему авиационный – Зуб не знал, объективно полагая про заправки летучих хреновин вообще керосином. Но Кулибин, любящий высооктанку, именовал ее только так. Авиационный и баста.

Теперь к «ласточке», бегом и решая проблему хотя бы в теории. Стоп, идиот!