Преданный пес

Куртка-косуха с клепками на плечах. Черный капюшон свитшота под ней, расстегнутой на груди и являющей едва видимую красную надпись «Manowar». Камуфлированные брюки, заправленные в высокие сапоги, кожаная кобура на бедре с обрезанной вертикалкой. Шикарно вышитый ремень-патронташ и завязанная на левом рукаве черная повязка с белеющей надписью про какое-то кино. Лет тридцать, острое лицо с щетиной, кудрявые волосы до плеч.

– Мир, братец.

– Да ну?

– Ты всегда такой настороженный?

– С хера ли ты мне помог?

Неизвестный пожал плечами.

– Вообще-то, между нами, помог я себе, исполнив давнюю мечту по поводу этих вот подонков. А если помог хорошему человеку, так просто здорово.

– А если я плохой?

Тот усмехнулся.

– Был бы плохой, так я бы тут мертвый лежал. А был бы я плохой, то ты.

Не поспоришь.

– Я Зуб.

– Ну… а я Илья. Пиво будешь?

Зуб недоверчиво покосился на него.

– Но только не здесь, отсюда валить нужно. Сейчас с Хилково могут еще подтянуться. А если дойдем до нашего плеча, то там заодно и машину подлечим, и упыри туда не сунутся. Трос есть?

Трос у Зуба был. И деваться, скорее всего, было некуда. Насчет подтянуться, судя по доносящимся взрыкиваниям откуда-то из-за холмов, вполне даже могли.

– …Да учитель я местный, не поверишь… – Илья сидел в разложенном пляжном кресле и попивал то самое пиво. Пиво варили местные самогонщики, наладив товарооборот и натуральный обмен с Сергиевском и хозяйствами Серноводска. Оттуда и шел хмель.

Продукт, темное густое и вкусное пиво, разлитое по разномастным бутылкам, закупоренным пластиковыми крышками со скобами, оказался весьма хорош.

– А почему… – Зуб не мог прочитать латиницу правильно, морщась и косясь на криво наклеенные бумажки с надписями, сделанные химическим карандашом.

– Гиннесс, братец, годное ирландское пиво, портер. Ну, за встречу, что ли?

– Давай. – Зуб глотнул, неожиданно почувствовав себя в полном порядке и безопасности. – Учитель? Учишь водителей боевых колесниц?

– Прям… История, немного географии, чуть русского. Потомственный я, семейное у нас такое дело. Мама директор, кстати. Вот всех собираем в субботу с воскресеньем и учим. А в рабочую неделю гоняю вдоль границы района. С этими вон, собаками бешеными, бодаемся. В Красном Яру люди нормальные, а эти даже не наши, не местные. Приблуды, пришли лет пять назад, думали, что сживемся, сотрудничать станем. Куда там…

Плечом учитель Илья обозвал бывшую стоянку, превращенную в форпост. Солидный такой, окруженный рвом, утыканным арматурой и кольями, с подъемным мостом и постоянно готовыми на выход двумя боевыми группами.

Основали его дальнобои, пересидевшие накатившую в тринадцатом Беду в бомбаре бывшего колхоза. Выбравшись и увидев, что жизнь возвращается, взялись за знакомое и любимое дело, собирая машины, запчасти и все, что под руку попадется, про запас. Запас, за последние пять лет разобранный, перебранный, сделанный и превращенный в самые натуральные бронированные боевые колесницы с гантраками, пригодился сразу, как появилась свободная горючка. До того имелся только стратегический резерв из хранилищ фермерских хозяйств, старательно пытавшихся тратить его только на трактора с веялками-сеялками.

Плечо, торчавшее на подъеме, обозревало окрестности, семафорилось с Сергиевском и, как объяснил учитель-машинокрушитель, представляло собой самый натуральный казачий хутор со всеми вытекающими. Типа как были раньше служивые люди, вольные и хищные, охранявшие рубежи и дававшие тумаков всяким нахалам и любителям наживы.

Зуб совершенно не видел во всем этом благородства, наблюдая уже сложившийся конфликт интересов даже внутри коллектива, но не лез. Тупо был благодарен товарищам Ильи, уже полностью починившим посыпавшееся после форсажа двигло.

Вспоминая все услышанное в свой адрес, Зуб краснел. И вслух обещал больше не мудить с бибикой. Пусть у него и не православная боевая колымага, а всего лишь пацанское зубило, не более.

– Ты, значит, от своего не отойдешь и хочешь уйти на поворот к Черкассам?

– К Кинель-Черкассам.

– Хрен редьки не слаще. – Илья допил портер и открыл еще по бутылочке. – Ты это, братец, как станешь там ехать, гони разом через село насквозь. Говорят, плохо там. Вроде случилось что-то года два назад, караванщики рассказывали. И аккуратнее будь где-то посередке трассы. Недобитки там, в лесах.

– Кто?

– Банда была, от Подбельска и до Отрадного рулила всем. Антон Клыч, батька-Сатана, зверь, садист и просто убивец. Кто-то им накидал таких пиздюлей, что остались рожки да ножки. Вот они-то и гадят, живут, сука, как медведи в лесах, выползают, сторожат, могут подстроить остановку и все. Хорошо, если кончат на месте.

– Спасибо за предупреждение.

– Было бы за что. Тебя наш патруль проводит, вон, шишига готовится выезжать. Пристройся за ним и дуй, пока парни не свернут. Кэмэ десять вальнешь, прикроют. Мы своих, нормальных, не бросаем.

Зуб выдохнул. Не стоило говорить следующее, но и темнить с этим парнем не хотелось.

– Я не нормальный, Илья. Мутант.

Тот отпил, приподнял бровь и оглядел Зуба с ног до головы. Хмыкнул.

– А то я не вижу. И чо?

– Ну, в городе…