Предатель

— Поздравляю с освобождением!

— Ур-р-р-р-ра-а-а-а! — от дикого громкоголосого воя, раскатившегося над промерзшим пространством иссиня-белой в мерцании звезд Печоры, изумленно вздрогнули заснеженные елки: никогда еще, ни в одном лагере не слышали такого. Ура! — где?! за колючкой?! под стволами?! под лай встревоженных псов?!

— Ур-р-р-р-ра-а-а-а!!!

Белый полушубок уже был туго перетянут портупеей с тяжелой кобурой.

— Товарищи! С этой минуты все вы — не заключенные! Вы все — бойцы освободительной армии! Во главе колонн и бригад стоят наши люди. Все они — бывшие командиры! Слушайтесь их еще строже, чем раньше! Главное — дисциплина! Мы победим, если не допустим разброда. С этой минуты бригады будут называться ротами. А бригадиры — ротными командирами! Все вы меня знаете. Я, Марк Рекунин, приведу вас к свободе!..

Толпа то и дело взрывалась ответными криками.

— Не будем терять время. Командиры рот по очереди приводят свои подразделения к складу. Все получат новое теплое обмундирование. Как только первая рота будет готова, она начнет запрягать и грузить сани!

Закончил короткую речь, и тут — как обухом по голове: Захар потянул за рукав, выдохнул в ухо:

— Марк, один вохровец ушел!

— Как ушел?!

— В караулке недоглядели. Было двадцать, один убит, восемнадцать живы. Одного нету, Марк. Ушел.

Разгоряченное, горящее сосредоточенной радостью лицо Рекунина окаменело, как будто подернувшись стылым сумраком.

— Да как же, Захар?!

— Василий с ребятами погнали за ним… догонят.

— Догонят! А если он не такой дурак, чтоб напрямки бежать? Если к затону мотанул? Или заныкался на время? Переждет час-другой, потом двинется — тогда как?

Захар молчал.

— Выступаем немедленно, — сказал Рекунин через секунду. — Слышишь? Немедленно.

* * *