Предатель

— Сперва расскажи мне про Калт. Приливы Великого Океана разбиваются о края системы Калта, Лоргар, и оттуда исходят тошнотворные волны смерти.

— Прискорбно, однако необходимо.

Магнус фыркнул, но Лоргар не был уверен, веселье ли это, или же насмешка. Он снова обратил глаза к кипящему хаосу варпа и, не мигая, вглядывался в ядовитые глубины выраженных эмоций.

— Я рад, что ты пришел, — сказал он наконец. — Мне тебя не хватало.

Магнус издал низкий грохочущий смешок.

— Я так понимаю, с Ангроном не получается того братского товарищества, на которое ты надеялся?

Сияющая улыбка Лоргара померкла в третий раз, но он не ответил.

Магнус подошел к брату. От образа Алого Короля не исходило никаких запахов, но психическая проекция вызывала у Лоргара зуд по коже. Как бы силен ни стал Несущий Слово, от одного лишь пребывания рядом с Магнусом у него ныли зубы. Высокий сородич оказывал на его сознание ощутимое давление. Ничего психического, никаких тонкостей. Это была грубая сила души, ощущаемая в момент встречи психических разумов.

— Где мы? — спросил Магнус.

— Недалеко от места, где нам необходимо быть, — отозвался Лоргар.

— Так это секрет?

— Не секрет, а сюрприз. Это разные вещи.

Магнус запнулся.

— А где Кор Фаэрон? Где Эреб?

Несущий Слово наклонил голову, чтобы снова посмотреть на брата.

— Ты чувствовал на Калте смерть? Это их рук дело.

Магнус издал уклончивое ворчание.

— Легионы сражаются друг с другом, — мягко произнес Лоргар с нажимом, — а галактика охвачена пламенем. Смирись с этим. Прерви свое затворничество в Великом Оке. Возвращайся в бой. Ты станешь частью планов Гора, и тебе не придется спрашивать меня, что происходит, где и почему. Ты будешь знать, где на доске находятся фигуры. Будешь сам их переставлять.

На сей раз уже Магнус отвел взгляд от покрытых солнечными пятнышками глаз брата, столь же божественных, как и улыбка того.

— Ты так еще и не решил, да? — спросил Лоргар.

— Решу. По крайней мере, до наступления конца.

Лоргар не стал настаивать дальше. Они просто стояли и слушали, как варп с воем бьет в заговоренное стекло обсерватории, а на далеких нижних палубах поют Несущие Слово.

— Скажи мне одну вещь, — наконец, произнес Лоргар. — Ты ощущаешь стыд из-за того, что Русс переломил тебе спину об колено?

— Аврелиан, — в устах Магнуса имя прозвучало предупреждением.

Лоргар сделал рукой примирительный жест и сменил тему.

— Однажды ты предостерег меня не полагаться на Эреба и Кор Фаэрона в столь большой степени.

— Ты не обладаешь даром следовать советам, — заметил Магнус.

Лоргар рассмеялся, мягко выдохнув сквозь улыбку.

— Это так, однако ты был прав.

— Разумеется, — сказал Магнус и продолжил, — расскажи мне про Аргела Тала.

Примарх не пытался скрыть свою заинтересованность.

— Сейчас он на борту «Завоевателя» вместе со своей элитой Вакра Джал. Из трех моих ближайших сынов он один остается предан моему замыслу. Но он сломлен, брат. Что же касается двух других… Я люблю их за гордость и амбициозность, однако варп вокруг них сгущается, насыщаясь болезнью их душ. Теперь они ведут собственные игры. Эреб играет в них по велению богов. Он раб, который мнит себя королем. Кор Фаэрон же играет в них по собственным причинам.

Он сделал паузу, почти что не желая продолжать.

— А Ариман… такой же?

Магнус неосязаемо положил руку брату на плечо. Эфирная кисть парила над куском пергамента, прикрепленным к доспеху Лоргара.

— Да. Отвратительно, что у нас это общее, не так ли?

Лоргар кивнул и тихо выдохнул, что не вполне было вздохом.

— Я знаю, что порой бывал трусом. Несмотря на всю мою страсть и рвение, я заколебался перед последней преградой. Мне не следовало посылать Аргела Тала в Око, пока я сам туда не вступил. Об этом я сожалею больше всего. Он превратился в одержимое создание, терзаемое призраком единственной жизни, которую ему не удалось спасти. Хуже того, он застрял между тем, чем был, и тем, чем ему предначертано стать.

Призрачная рука приподнялась.

— Судьба не скреплена печатями, Лоргар. Измени ее, пока можешь.

— Именно это я и намереваюсь сделать. Он — лучший и худший из моих сынов. Самый сильный и самый сломленный. Я очень многому научился на том, что с ним сотворил Пантеон.

Магнус повернул лицо к волнам Великого Океана, разбивающимся о поле Геллера корабля.

— Мне не нравится, что ты отзываешься об этих разумных бурях, как о пантеоне.

Лоргар бросил взгляд вбок, и сочленения его брони издали жужжание.

— Это слово не хуже других, Магнус. И я не могу изменить истину об их сущности.

— Слова обладают властью, Лоргар. Мне вряд ли нужно тебе об этом напоминать, — колдун внезапно ухмыльнулся. — И хватит на меня таращиться, брат! Особенно на мой глаз.

Улыбка не до конца лишила фразу жесткости.

Однако Лоргар не повиновался. Он открыто смотрел на постоянные метаморфозы образа Магнуса: полководец без левого глаза, с зашитой раной: циклоп с единственным громадным оком вместо человеческих глаз: чародей с гладкой плотью на том месте, где никогда не было правого глаза.