Предатель

Белобрысый мальчишка снова барахтался в глубине – жалкий, распятый за руки и за ноги десятками прочных, гибких стеблей. Трепыхался глупой рыбой, пойманной в сети. Петли сжимались, плотнее опутывая тело. Не видно было ни зги. Ощущение удушья и полной беспомощности сдавливало грудную клетку. Воздуху не хватало. Текли последние секунды и снова, как тогда, пловец хотел открыть рот, ожидая смерти. Стебли скручивались, хищно сжимая тесные объятия. Вот петля захлестнула горло, ускоряя и без того близкий конец. Дышать! Дышать! Даже в беспамятстве он боялся вздохнуть, опасаясь, что неосторожный вздох будет стоить ему жизни…

Очнулся Дикарь от того же, от чего и отключился – от жестокого удара, на сей раз по ребрам. Казалось, все внутренности оторвались и пустились в свободное плаванье в животе. Невыносимая боль прервала дыхание, едва не отправив его в забытье. Он выплюнул кровь, с трудом приходя в себя. Прямо перед ним застыли тяжелые берцы. Дикарь лежал на грязном полу, на боку, со связанными за спиной руками. Первая же попытка перевернуться на спину, причинила ему такую резкую боль, что помутилось в глазах. Рот наполнился кровью. Дикарь сплюнул, метя под ноги тому, что нависал сверху.

– Гаденыш еще харкает, – с толикой удивления сказал человек, и еще один удар ногой в живот перевернул Дикаря на спину.

– Полегче, Моня, – раздался голос того, кто с самого начала вел диалог. – А то нечего шефу будет показывать.

– Не боись, Резет, – заверили его. – Я ж не в харю его мочу.

Как Дикарь не держался, следующий удар вырвал стон из его нутра. Оказалось, что именно этого и добивался мучитель. Он удовлетворенно цыкнул и отступил.

– Ну-ка, посади его, – приказным тоном сказал Резет. – Пусть мордой посветит.

Моня хмыкнул. Огромные берцы приблизились к лицу Дикаря. Потом здоровяк наклонился, вздернул пленного за шиворот и неласково отбросил к стене.

– Ты чего такой злой, Моня? – превозмогая режущую боль в животе, сказал Дикарь, с неудовольствием отмечая, как изо рта потекла кровь. – Я что, жену твою трахал?

– Вот, блин, гаденыш. – Моня сорвался с места, но светловолосый Резет его остановил, ухватив за руку. – Угомонись, Моня, – твердо сказал он.

– Еще шутит, крысеныш, – сварливо бросил здоровяк, но слова старшего к сведению принял. Повернулся и сел у стены, подоткнув под спину рюкзак. – Видать, мало ему.

– Грифон добавит.

– Точно, – раздался хриплый голос.

В углу в дверном проеме возник невысокий мужчина. Абсолютно седую шевелюру прерывал шрам, идущий ото лба к затылку.

– Садись, Валет, – Резет хлопнул по полу рядом с собой. – Как там девка?

– А что ей сделается? Жива. Точно не берем ее с собой?

– На какого? – удивился Резет. – Тебе за нее бабки обещали?

Они рассмеялись.

– Чего ржете, как кони? – донесся недовольный голос из угла. Куча тряпья, которую Дикарь принял за мусор, зашевелилась. – Только разбудили, черти.

– Тебе бы все дрыхнуть, Крот, – сказал Моня. – Проспишь все на свете.

– А что, уже бабки делят?

– Размечтался.

– Тогда харэ ржать. Разбудите меня, когда появится вертушка.

– Тогда дрыхни. Еще часа три осталось. Быстро мы отстрелялись.

– Это точно, – улыбнулся Моня. – Слышь, Хаммер, не такой уж ты крутой, как нам расписывали.

– Группу-то Борюсика, между прочим, он положил, – задумчиво протянул Валет, сидящий на корточках.

– Так что? – оживился Моня. – Добавить ему еще?

– Угомонись, Моня, – пресек инициативу Ре-зет. – Добавят. С чувством и с толком. Мало не покажется.

– Ну, это да. Грифон знает в этом толк. Слышишь, крысеныш?

– Пока ждем, я предлагаю по глотку. За успех, так сказать, – сказал Резет, выуживая из нагрудного кармана видавшую виды флягу.

– О! – В предвкушении выпивки, потер руки качок. – Это дело! Ты запасливый, Резет.

В углу заворочался Крот.

– Смотри, Крота прошибло, – хлопнул себя по ляжкам Валет.

– Так кто ж отказывается от доброго дела?

– Тогда зови Тибета. Хватит ему там с девкой прохлаждаться, – сказал Резет, отвинчивая крышку. – Коньяк. Двенадцать лет выдержки. Специально для этого случая взял. Ты чего зыркаешь, крысеныш? Тоже хочешь?

– Вот думаю, на гражданке, что ли, вам девки не дают, что вы на местных юродивых залипаете? – негромко бросил Дикарь.

– Я ж говорю, мало ему…

– Забей, Моня. Чего ты слушаешь покойника?

– И то верно. Тибет! – крикнул амбал. – Выпить хочешь?

– Доберусь до Грифона, обязательно расскажу, на кого вы завалились, крутышки, – сдерживая бешенство, продолжал Дикарь.

Моня не выдержал, рванулся. И снова был остановлен. На сей раз флягой, ткнувшейся ему в грудь. Он глубоко вздохнул и, вытянув руку с выпивкой, торжественно произнес.

– За успех операции. И за твою, гаденыш, смерть. Даст бог, увижу.

– Не даст, не жди, – прямо под руку ему бросил Дикарь, с удовлетворением отмечая, как Моня, сделавший глоток, едва не поперхнулся.

– Что за хрень? – раздался звонкий голос и на пороге появился черноволосый смуглый парень. – Они тут пьют, а я ни сном, ни духом!

– Так сколько можно ждать? – улыбнулся Резет, протягивая ему флягу. – Давай, не тяни.