Предатель памяти

– Еще более глупее, – повторил Нката, – получить обвинение в препятствовании полицейскому расследованию.

– Вы ни в чем меня не обвинили. Вам даже зацепиться не за что.

– День еще не закончился.

– Не надо мне угрожать.

– Ну тогда вызывайте своего адвоката, – сказал ей Нката.

Оглядевшись, он увидел в глубине комнаты своеобразную зону отдыха – три кресла и кофейный столик, вразвалочку прошел туда и уселся.

– О-ох, как же славно вытянуть ноги после целого дня беготни! – И кивнул головой на телефонный аппарат: – Ну, давайте же. Звоните. Время у меня есть. Мамуля моя – отличная повариха, она не даст моему ужину остыть.

– Что у вас за дело ко мне, констебль? Мы уже разговаривали с вами. Мне нечего добавить к сказанному утром.

– У вас нет партнера, как я погляжу, – сказал Нката. – Или она прячется под столом?

– Не припоминаю, чтобы я говорила о том, будто у меня есть партнер. Вы сами сделали такое допущение.

– Основываясь на лжи Кати Вольф. Номер пятьдесят пять по Галвестон-роуд, мисс Льюис. Не хотите порассуждать на эту тему? Кстати, именно там живет ваш партнер, как мне сказали.

– Мои отношения с клиентами – закрытая информация.

– Ага. Значит, там живет ваш клиент?

– Этого я не говорила.

Нката наклонился вперед, оперся ладонями о колени.

– Тогда послушайте, что я вам скажу. – Он взглянул на свои наручные часы. – Семьдесят семь минут назад Катя Вольф потеряла свое алиби на то время, когда был совершен наезд на женщину в Западном Хэмпстеде. Улавливаете? Потеря алиби поднимает ее в верхнюю строчку нашего хит-парада. Мой опыт подсказывает, что люди не станут врать о том, где они находились в момент убийства, если только у них нет на это серьезных причин. В данном случае причиной может быть то, что она имеет отношение к убийству. Погибшая женщина…

– Я знаю, кто она, – отчеканила адвокат.

– Знаете? Отлично. Тогда вы, вероятно, знаете и то, что ваша клиентка точила на эту женщину зуб.

– Смехотворные инсинуации. Если уж на то пошло, то в реальности все обстоит как раз наоборот.

– То есть Катя Вольф хотела бы, чтобы Юджиния Дэвис осталась в живых? С чего бы это, миссис Льюис?

– Это закрытая информация.

– Чудненько. Тогда добавьте к вашей закрытой информации кое-что еще: прошлой ночью в Хаммерсмите был совершен второй наезд на пешехода. Примерно в полночь. Жертва – полицейский, который упрятал Катю за решетку. Он не погиб, но его жизнь сейчас висит на волоске. А уж кому, как не вам, знать, как копы относятся к подозреваемым, когда пострадал их коллега.

Эта новость пробила первую брешь в броне спокойствия Харриет Льюис. Она едва заметно шевельнулась, выпрямляя спину, и заявила:

– Катя Вольф не причастна ни к одному из этих происшествий.

– Вам платят за то, чтобы вы так говорили. И платят за то, чтобы вы сами в это верили. Ваш партнер сказал бы то же самое и верил бы в то же самое, если бы таковой у вас имелся.

– Хватит уже об этом. Мы с вами оба прекрасно знаем, что я не несу ответственности за сведения, которые вы получили от моего клиента в мое отсутствие.

– Верно. Но сейчас вы присутствуете. И раз уж нам стало ясно, что никакого партнера у вас нет, хотелось бы разобраться, почему мне было сказано обратное.

– Понятия не имею.

– Неужели? – Нката достал из кармана записную книжку и карандаш и постучал кончиком карандаша по кожаному переплету. – Вот как мне представляется это дело: вы адвокат Кати Вольф, но не только. Вы для нее и кое-что послаще, и именно это обстоятельство заставляет вас обеих так усердно путать следы…

– Вы переходите все границы.

– И если об этом станет известно, мисс Льюис, вам не поздоровится. Ведь у вас, юристов, существуют разные этические кодексы, и адвокат, который завел шашни со своим клиентом, в эти кодексы никак не вписывается. Да что там, все станут думать, что вы набираете клиентов из тюремных пташек как раз за этим: чтобы заполучить их, когда они беззащитны, и без особого труда заманить их в постель.

– Какая наглость! – Харриет Льюис наконец обрела дар речи и вскочила из-за стола. Она пересекла кабинет, встала за одним из кресел, обступивших кофейный столик, и схватилась за его спинку. – Покиньте мой офис, констебль.

– Давайте-ка поиграем с этой мыслью, а? – предложил он самым спокойным тоном и откинулся в кресле. – Подумаем вслух вместе.

– Вы из тех, кто неспособен думать даже про себя.

Нката улыбнулся. Он заработал еще одно очко.

– Ну все равно, сделайте мне одолжение.

– Я не намерена продолжать этот разговор. Уходите, или я подам жалобу вашему начальству.

– На что собираетесь жаловаться? И что о вас будут говорить, когда станет известно, что вы не справились с одиноким копом, зашедшим поболтать об убийце? И не о простом убийце, мисс Льюис. О детоубийце, отсидевшей двадцатник.

На это адвокат промолчала.

Нката продолжал давить.

– Идите же, звоните в Управление полиции, – мотнул он головой в сторону письменного стола. – Бегите жаловаться, обвиняйте меня в домогательствах, да в чем угодно обвиняйте. А когда вся наша история окажется в газетах, тогда и посмотрим, кто останется белым и пушистым, а кого вымажут дегтем с ног до головы.