Предатель памяти

Но на обратном пути в Хэмпстедский участок Лич так не чувствовал. Добравшись до комнаты для совещаний, он принялся перечитывать отчеты своих подчиненных, хотя многие из них знал уже наизусть. У девушки-констебля, сидящей перед компьютером, он спросил:

– Что мы получили из Агентства регистрации?

Она покачала головой:

– У всех проходящих по делу машины последних моделей, сэр. Нет ни одной старше десяти лет.

– А у кого десятилетняя?

Констебль сверилась со своими записями, пробежала пальцем по странице.

– У Робсона. Рафаэля Робсона. У него «рено». Цвет… сейчас… цвет серебристый.

– Проклятье! Должно же быть хоть что-то! – Лич обдумал иной способ подхода к проблеме и сказал: – Так. Расширим круг поисков. Займитесь этим.

Девушка не поняла его:

– Сэр?

– Поднимите все отчеты. Выпишите все имена. Жен, мужей, друзей, подруг, подростков, умеющих водить машину, соседей по дому, то есть всех, кого найдете и у кого есть водительские права. Потом прогоните их через Агентство регистрации и посмотрите, нет ли у кого-нибудь из них машины, подходящей под наше описание.

– Всех, сэр? – спросила констебль.

– Мне казалось, что мы с вами говорим на одном языке, Ванесса.

Она вздохнула, сказала:

– Есть, сэр, – и вернулась к работе.

В этот момент с охапкой бумаг в комнату ввалился один из новеньких – совсем еще зеленый констебль по фамилии Солберг, который с первого дня службы в отделе убийств горел желанием отличиться. Красный и запыхавшийся, он напоминал бегуна в конце марафонской дистанции.

Он крикнул:

– Босс! Взгляните-ка сюда! Всего десять дней назад! Это горячо! Ох как горячо!

– В чем дело, Солберг? – спросил Лич.

– У нас новые вводные, – ответил констебль.

После разговора с Ясмин Эдвардс Нката решил навестить адвоката Кати Вольф. Проследив за тем, как он записал в своей записной книжке цифры «12.41», Ясмин отказалась строить предположения о том, где могла находиться ее любовница в ночь убийства Юджинии Дэвис. Она лишь сказала:

– Ты получил, что хотел. А теперь убирайся, констебль.

В принципе, он мог бы попытаться заставить ее говорить («Однажды вы уже солгали, мадам, так откуда мне знать, не лжете ли вы снова, и к тому же вам, должно быть, известно, что случается с бывшими тюремными птичками, которых подозревают в пособничестве убийству?»), но не стал этого делать. Ему не хватило духу. Нката видел по лицу Ясмин, какая буря чувств бушевала в ее душе во время их короткой беседы, и представлял, чего ей стоило сказать даже то немногое, что она сказала. При всем этом он не мог не думать о том, что бы она ответила на вопрос, почему она предала свою подругу, и, что еще более важно, каково значение этого предательства. Но ведь его, Нкату, это не касается и не может касаться, ведь она – бывшая заключенная, а он – коп. Таково положение вещей в этом мире.

Поэтому он закрыл записную книжку и убрал ее в карман. Ему оставалось лишь развернуться на каблуках и покинуть салон, бросив на прощание короткую, но многозначительную фразу: «Всего наилучшего, миссис Эдвардс. Вы поступили правильно». Но и этого Нката не сделал. Вместо этого он, переполненный неожиданной нежностью, участливо осведомился у Ясмин:

– Хорошо ли вы себя чувствуете, миссис Эдвардс?

Нката удивлялся самому себе. В такой ситуации нелепо и неправильно испытывать нежность к возможной соучастнице в убийстве, и поэтому, когда Ясмин Эдвардс вторично велела ему убираться, он последовал голосу разума и наконец оставил ее.

Усевшись в машину, он нашел в бумажнике визитку, полученную утром от Кати Вольф. Затем достал из бардачка автомобильную карту города и отыскал улицу, на которой располагалась контора Харриет Льюис. Так сложилось, что улица эта была на другом берегу реки, и это означало еще одну утомительную поездку через полгорода. Нката утешил себя тем, что проведенное за рулем время он сможет использовать для выстраивания плана действий. Он не сомневался в том, что адвокат окажется твердым орешком и что потребуется все его мастерство, чтобы получить от Льюис нужную информацию. Офис этой Льюис находился в непосредственной близости от тюрьмы «Холлоуэй», то есть среди ее клиентов немало преступников, а с такой клиентурой волей-неволей станешь жестким и несговорчивым юристом.

Припарковавшись у нужного ему дома, Нката обнаружил, что Харриет Льюис обосновалась в скромном строении между газетным киоском и продуктовым магазинчиком, перед которым на тротуаре стояли ящики с вялой брокколи и помятой цветной капустой. Покосившаяся входная дверь состояла из двух частей; на верхней, из матового стекла, висела узкая табличка «Юридическая консультация» и больше ничего.