Предатель памяти

– Это значит, что пока ты свободная женщина, – сказала Дора. – Только ты можешь решать, как и где будет рожден твой ребенок. Если же Ричарду это не нравится, то, пожалуйста, напомни ему, что он сам предпочел до рождения ребенка не становиться твоим мужем в традиционном смысле слова, а раз так, то может сидеть и не высовываться – до свадьбы. Так… – Мать присела рядом с Джил за стол, где стояла коробка с приглашениями на свадьбу, которые нужно было подписать и разослать. – Давай-ка соберем твои вещи и отвезем тебя домой, в Уилтшир. Можешь оставить ему записку. Или позвони. Хочешь, принесу тебе телефон?

– Сегодня я в Уилтшир не поеду, – сказала Джил. – Я хочу поговорить с Ричардом. Еще раз спрошу его…

– Спросишь его? – Дора положила руку на раздувшуюся лодыжку дочери. – О чем ты хочешь его спросить? Можно ли тебе родить твоего собственного ребенка…

– Кэтрин и его ребенок тоже.

– В данном случае это не имеет никакого значения. Рожать будешь ты, Джил, а не он. Ох, как это все на тебя не похоже! Ты всегда была такой разумной, а теперь ведешь себя так, как будто о чем-то беспокоишься, как будто боишься чем-то задеть его. Это абсурдно, понимаешь? Ему так повезло с тобой. Учитывая его возраст, ему вообще…

– Мама! – Между ними давно было решено, что возраст Ричарда не обсуждается, как и то, что он на два года старше отца Джил и на пять лет старше ее матери. – Ты права. Я разумный человек. Я знаю, чего хочу. И сейчас я хочу вот чего: поговорить с Ричардом, когда он вернется домой. До тех пор я в Уилтшир не поеду. И уж тем более не поеду туда, оставив ему записку.

В ее голосе зазвенела сталь. Такой тон она научилась использовать на Би-би-си, где иначе ни один проект не уложился бы в сроки и бюджет. Никто не решался возражать ей, когда в ее голосе начинали проскакивать металлические нотки.

Дора Фостер тоже не стала с ней спорить. Она только вздохнула и перевела взгляд на свадебное платье цвета слоновой кости, которое висело под прозрачным чехлом на кухонной двери.

– Никогда бы не подумала, что все так сложится, – проговорила она.

– Все будет хорошо, – сказала Джил, убеждая не только мать, но и себя.

Когда Дора уехала, Джил осталась наедине с мыслями, этими своенравными спутниками одиночества. Они требовали, чтобы она тщательно обдумала слова матери, а значит, и свои отношения с Ричардом.

То, что он первым предложил подождать со свадьбой, не имеет никакого значения. Это решение основано на здравом смысле. И они приняли его совместно. Так какая разница, кто первым предложил его на рассмотрение? Да, это был Ричард, ну и что? Он привел в высшей степени разумные доводы. Она сказала ему, что беременна, и он пришел от этой новости в восторг – не меньше, чем она сама. Он сказал: «Мы поженимся. Скажи мне, что мы поженимся», и она засмеялась при виде испуга на его лице: он, как мальчишка, боялся отказа. «Конечно, поженимся», – ответила она, и он схватил ее за руки и повел в спальню.

После близости они лежали, сплетя тела, и он говорил о свадьбе. Ее переполняло блаженство, чувство удовлетворения и благодарности, приносимое оргазмом, и в таком состоянии ей все казалось возможным и разумным. Поэтому когда он провозгласил, что хотел бы организовать для нее настоящую свадьбу, а не торопливую регистрацию брака, она сонно сказала: «Да-да, дорогой. Настоящую свадьбу». На что он добавил: «С настоящим свадебным платьем. С цветами и гостями. Хочу, чтобы была церковь. Фотограф. Прием. Я хочу, чтобы это был праздник, Джил».

Разумеется, это было бы невозможно, если бы они попытались уместить планирование, подготовку и само мероприятие в семь месяцев, оставшихся до рождения ребенка. И даже если бы успели сделать все к сроку, то никакие старания не втиснули бы ее распухшее тело в элегантный свадебный наряд. Самым практичным решением стал перенос свадьбы на более позднюю дату. Сейчас, сидя на кухне перед свадебными приглашениями, Джил поняла, что Ричард буквально подвел ее к этому выводу. В тот день в спальне, когда она перечислила вслух все, что предстоит сделать для того, чтобы у них получилась задуманная ими свадьба, и он произнес: «Я понятия не имел, что на это уйдет столько месяцев… Как ты будешь себя чувствовать на таком большом сроке беременности?», она была готова к его следующей мысли: «Этот праздник должен быть в первую очередь для тебя. А ты такая маленькая…» Он положил ладонь на ее живот, словно подчеркивая свои слова. Действительно, ее плоский упругий живот вскоре перестанет быть таким. «Как ты считаешь, не следует ли нам подождать?» – предложил он.

Почему бы и нет, подумала она. Тридцать семь лет ей пришлось ждать своей свадьбы. Ничего страшного, если придется подождать еще несколько месяцев.

Но это было до того, как основной заботой Ричарда стали проблемы со здоровьем Гидеона. До того, как эти проблемы привели в их жизнь Юджинию.