Предатель памяти

– Практически?

– Только одно сообщение от Робсона, и мы с ним уже говорили. У меня сложилось впечатление, что он чего-то недоговаривает. Но в целом не похоже, чтобы он имел отношение к смерти миссис Дэвис.

– Вы что, знаете это наверняка?

– Нет, но так мне подсказывают опыт и интуиция.

– Это они вам подсказали не ставить меня в известность о компьютере? Как мне квалифицировать ваше поведение – как утаивание улик? Или их уничтожение?

– Я принял решение на месте, сэр.

– Решения здесь принимаю я. И я хочу, чтобы компьютер был здесь. Немедленно.

– А как насчет «хамбера»? – осторожно вмешалась Хейверс.

– К черту «хамбер»! И к черту Дэвиса! Ванесса, вы поняли, что делать? Раздобудьте мне тюремные архивы по делу Вольф. Возможно, у нее десяток пособников, и каждый с автомобилем древнее Мафусаила, и каждый так или иначе связан с этим делом.

– Таких данных у нас нет, – заметил Линли. – Зато есть «хамбер», который ведет нас…

– Я сказал – к черту «хамбер», Линли! Мы все начинаем сначала, забудьте о ваших версиях. Отправляйтесь за компьютером. А когда принесете его сюда, падайте на колени и молите меня, чтобы я не написал на вас рапорт.

– Тебе пора перебираться ко мне, Джил.

Дора Фостер вытерла последнюю тарелку и аккуратно повесила посудное полотенце на держатель возле раковины. С присущей ей тщательностью она выровняла края и повернулась к Джил, которая сидела у кухонного стола, положив ноги на табуретку и разминая пальцами ноющие мышцы спины. Джил чувствовала себя так, будто носит в животе пятидесятифунтовый мешок муки, и не могла себе представить, как она умудрится вновь уменьшиться до своего обычного размера к свадьбе, которую назначили на конец зимы – примерно через два месяца после предполагаемой даты родов.

– Наша малышка Кэтрин уже вышла на исходную позицию, – сказала ее мать. – Осталось совсем чуть-чуть, несколько дней. Может, всего один день.

– Ричард так и не одобрил этот план, – сообщила Джил матери.

– Со мной ты будешь в большей безопасности, чем одна-одинешенька в родильной палате. Туда лишь изредка будет заглядывать медсестра, чтобы убедиться, что ты еще жива.

– Мам, я знаю. Но Ричард беспокоится.

– Я приняла роды у…

– Он знает.

– Тогда…

– Дело не в том, что он считает тебя недостаточно квалифицированной. Совсем нет. Но он думает, что все меняется, когда имеешь дело с родной плотью и кровью. Он говорит, что врачи никогда не оперируют своих детей. Врач не сможет оставаться объективным, если что-то случится: какой-нибудь кризис, непредвиденное развитие событий. Ну, ты понимаешь.

– В случае любой непредвиденной ситуации мы немедленно поедем в больницу. Десять минут на машине.

– И это я ему говорила. А он говорит, что десять минут – слишком долго. Что угодно может произойти за это время.

– Да ничего не может произойти. Вся твоя беременность – просто мечта гинеколога, до сих пор все шло идеально.

– Да. Но Ричард…

– Ричард тебе не муж, – твердо сказала Дора Фостер. – Он мог бы им быть, но предпочел отложить бракосочетание. И таким образом, он не имеет права голоса. Это ты ему говорила?

Джил вздохнула.

– Мам…

– Не «мамкай»!

– Какая разница, женаты мы или нет? Мы ведь поженимся. У нас будут и церковь, и священник, и проход к алтарю с папой под руку, и прием в гостинице. В общем, все как положено. Что еще тебе нужно?

– Ничего этого мне не нужно, – ответила Дора. – Это то, чего ты заслуживаешь. Только не надо уверять меня, будто это была твоя идея, потому что я ни за что не поверю. Ты запланировала свою свадьбу, еще когда тебе было десять лет, ты расписала все – от свадебного торта до цветов. И насколько я помню, в твоих планах нигде не фигурировал двухмесячный ребенок.

Джил не хотела снова углубляться в этот спор.

– Времена меняются, – сказала она примирительно.

– А ты не меняешься. – Дора не желала успокаиваться. – О, я отлично знаю, что сейчас пошла такая мода, когда женщины ищут себе не мужа, а партнера. Партнера, как будто рождение ребенка – это такой бизнес. А когда ребенок рождается, они демонстрируют его на публике без тени смущения. Я знаю, это происходит постоянно. Я не слепая. Но ты не актриса и не рок-звезда. Ты всегда знала, чего хочешь, и никогда не стремилась гнаться за модой.

Джил заворочалась на стуле. Мать знала ее лучше, чем кто-либо другой, и все, что она сейчас говорила, было абсолютной правдой. Но правдой было также и то, что для построения крепких отношений необходим компромисс, а ведь она, помимо ребенка, хочет иметь и счастливый брак. Если она сейчас заставит Ричарда поступить так, как хочет она, то будущее счастье, несомненно, окажется под вопросом.

– Все уже решено, – сказала она. – Что-либо менять поздно. И ковылять к алтарю в таком виде я не собираюсь.