Предатель рода

– На север, – сказал Акихито. – В горы Йиши.

– Как мы туда доберемся?

Он крепко прижал ее к себе, и его слова заставили ее улыбнуться.

– Мы полетим.

53 Огонь Феникса

Ночное небо было окрашено в цвета осени – всполохи красного, оранжевого и желтого. Привкус горящего топлива и черного дыма.

Мичи отступала по крышам дворца в одном лишь шелковом лоскуте. Тридцать с лишним фунтов ее дзюни-хитоэ были сброшены перед подъемом наверх. Одной рукой она придерживала скрюченного маленького Томо, в другой сжимала чейн-катану. Она прислушивалась к хаосу, охватившему город, к тому, как лезут за ней на крышу бусимены. Доспехи и оружие мешали им, но ее поимка – лишь вопрос времени, рано или поздно они ее схватят. Гостевое крыло теперь полностью пылало, и эта огненная пасть заглатывала куски плитки и дерева, подбираясь всё ближе. Мичи ударила чейн-катаной бусимена, пытающегося взобраться следом, отрезала ему пальцы и смотрела, как он, крича, летит и целует землю в сорока футах ниже.

Плитка тряслась даже сильнее, чем при землетрясении несколько мгновений назад, и колебания сопровождались громовыми взрывами. Мичи посмотрела в сторону доков и увидела «Плавучий дворец» даймё Феникса. Он висел над Доктауном, поливая шквальным огнем из орудий здания на земле. Дерево разносило в щепки, металл разлетался шрапнелью – это флагман Фушичо прицельно палил по кораблям Тигра, болтающимся у причальных шпилей, и по кораблям Дракона в заливе. В воздухе мелькали тучи корветов Феникса, которые разносили казавшиеся мертвыми пылающие улицы и расстреливали колонны бусименов Тигра кусками вращающейся стали. Мгновение Мичи смотрела на происходящее с удивлением, и, когда она поняла, что случилось, то почувствовала, как губы скривились в мрачной улыбке.

Предводители клана Феникса узнали о смерти Аиши. Нет Казумицу. Нет никаких обязательств.

– Вероломные ублюдки, – прошептала она.

Она оторвала взгляд от кровавой бойни, разворачивающейся в заливе, и вернулась в мир собственной боли. Прищурившись от дыма, клубами поднимающегося от горящего дерева, она увидела с полдюжины бусименов, вылезших на крышу на другом конце королевского крыла – слишком далеко, чтобы перехватить. Она услышала, как впивается в кедр металл, как вонзаются четыре крюка в водостоки на крыше, как, натягиваясь, поскрипывает шелковый канат, по которому поднимаются все новые и новые стражники. Их было слишком много, чтобы остановить. И слишком много, чтобы сражаться с ними.

Мичи стала отступать по крыше к горящему гостевому крылу, надеясь, что дым поможет ей укрыться. Ее сердце замерло, когда она заметила, как на крыше вокруг нее появляется всё больше и больше красных накидок – бусимены собирались, мрачно топали вперед, шаг за шагом, держа наготове нагинаты. На нее будто надвигалась сверкающая стена из полированной стали, сияющая в свете пламени.

– Прости меня, маленький Томо. – Мичи положила песика и подняла вверх свои цепные клинки. – Может, тебе придется самому найти дорогу.

В сорока футах от них стражники остановились по приказу своего командира. Первый ряд упал на одно колено, обнажил клинки. Мичи увидела, что солдаты позади достают арбалеты и заряжают их стрелами толщиной с метлу.

– Трусы! – закричала она. – Давайте, достаньте меня!

Командующий поднял меч, и арбалетчики прицелились, их лица были скрыты черным стеклом и красными платками. Мичи затаила дыхание, встала в позицию, расставив ноги и раскинув руки, чувствуя, как отдается у неё в груди гудение двигателей чейн-дайсё. Но когда одетые в броню пальцы нажали на спусковые крючки, грохот превратился в рев, в воздухе зарокотали шквалистые порывы ветра и дыма от лопастей пропеллеров, и полетел черный дождь стрел. Она мельком увидела жирные кандзи, начертанные на деревянном носу, толстые белые буквы на полированном черном фоне – «Куреа»[3].

Неболёт с грохотом снижался на крышу, гулом четырех огромных двигателей сотрясая само небо. Разметав черепицу, «Куреа» опустился между девушкой и дождем арбалетных стрел. С борта сбросили веревки, и Мичи сунула свои чейн-дайсё в оби и заковыляла по крыше, пытаясь подхватить испуганного щенка. Экипаж наверху кричал ей быстро подниматься. Корабль уже начал взлетать. Двигатели ревели от напряжения, компрессоры вздрагивали, работая на пределе, а воздушные шары стонали так, будто вот-вот взорвутся. Мичи, наконец, схватила щенка за шкирку и свободной рукой ухватилась за болтающийся узловатый канат. Экипаж поднял ее, когда неболёт уже поднимался в воздух, полный дыма и арбалетных стрел. Твердые мозолистые руки затащили ее внутрь через перила, и она рухнула на пол, едва дыша. Щенок бросился стремглав по палубе. Винты резали воздух на ленты, корабль дрожал, сбрасывая оковы гравитации, свет и шум пылающей столицы исчезали внизу.

Мичи поднялась на ноги, глядя на команду, которая металась взад-вперед.

– Кто вы такие, черт возьми?

– Мичи-чан, – услышала она голос.