Предателей казнят без приговора

– Я сейчас вернусь, – сказал полковник, направляясь к выходу. – Тогда все и объясню. Почитай пока газету, – кивнул он на многостраничный номер «Коммерсанта», лежащий на том самом столе, в ящике которого покоился до поры до времени мой «стечкин».

Оставшись один, Филипп Семенович немного потоптался, потом подвинул кресло и углубился в чтение «Коммерсанта». Мы остались с ним наедине, как я и предполагал. Полкан ушел искать Кравцова, и, помоги мне господи, на это у него уйдет как минимум минут восемь. Кравцова он не найдет и вернется сюда. Времени мало, главное, чтобы Филипп Семенович не распсиховался и не потерял самообладания.

– Филипп Семенович, не оборачивайтесь, – негромко, но очень внятно произнес я.

Тот дернулся, но команду мою выполнил. Даже не переспросил, кто говорит.

– Вас минут через десять попытаются убить, – сообщил я.

– Кто и почему? – не оборачиваясь, спросил Глушков.

Надо отдать должное, лидером всей этой мафии он стал не случайно. Выдержка имеется, хотя, конечно же, негодяй Филипп Семенович редкостный.

– Ваш приятель – полковник, – ответил я. – Я же хочу спасти вашу жизнь и жизнь вашего сына.

– Что с моим сыном?

– Его сейчас мордуют, – произнес я, не повышая голоса. – Слышали, что сказал полковник по рации?

– А вы кто? – не удивляясь, поинтересовался Глушков-старший.

– Вы меня не знаете, – слукавил я. – Но я хочу вас спасти. Протяните правую руку к столу, из-за которого я с вами разговариваю.

Я шел на риск. Но ничего другого за истекшее время я придумать не сумел. Пистолет Макарова, некогда принадлежащий Ане, лег в глушковскую ладонь. Предварительно я снял его с предохранителя и в этом тоже был немалый риск.

– Накройте его газетой, – продолжил инструктаж я. – Лишних движений не делайте, на спусковой крючок не давите.

Газета была толстой, оружие вполне можно было укрыть под ней. И стрелять через нее было в общем-то удобно.

– Сидите спокойно, – проговорил я, моля бога, чтобы Филипп Семенович сохранил хладнокровие до конца. – Оружие, из которого вас будут убивать, лежит в верхнем ящике соседнего стола. Стреляйте без промедления в того, кто откроет ящик. Это ваш единственный шанс на жизнь. Вы приговорены, более ни слова!

В самом деле, ни он, ни я не произнесли ни одного слова до возвращения полковника. Он вернулся спустя двенадцать минут и не один. С ним были рослый длиннорукий охранник и Леонид Наумович Шпеллер собственной персоной. Я старался ничем не выдать охватившей меня тревоги. Как-никак я остался абсолютно безоружным. Как сейчас все сложится?!

– Дорогой Филипп Семенович, – начал полковник, приблизившись к заветному ящику со «стечкиным», – произошла небольшая неприятность. Для нашего общего дела и персонально для вас. Ваш сын Дмитрий задержан в притоне, где вступал в связь с несовершеннолетними. Между прочим, тут же сам в этом покаялся и написал чистосердечное признание.

– Это очень неплохо для линии защиты, – вставил свое адвокатское слово Леонид Наумович.

– Что это значит? – с трудом скрывая гнев и отчаяние, произнес Филипп Семенович.

– Видите ли… – тихонько, с паузами подал свой шепеляво-картавый голосок Шпеллер. – В том компромате, что сумел добыть подполковник Вечер, ваша фамилия все-таки фигурирует. Пусть вскользь, но фигурирует. Для линии защиты это очень плохо.

– И что же? – громко и нервно сглотнув, спросил Глушков-старший.

– Как ни крути, но на сегодняшний день вы самое слабое звено, – подвел итог Лукьяныч.

– Единственное, что мы вам можем пообещать, это то, что ваш сын останется жив и на свободе, – проговорил Шпеллер. – После того как передаст весь ваш прежний бизнес нам.

– Твари, холуи безродные, – пробормотал Филипп Семенович. – Вы что, думаете, что справитесь с моим бизнесом, недоумки?!

– Уж как-нибудь справимся, не обессудь, – сказал полковник, протягивая руку к ящику.

И в этот момент на пол свалилась газета и грянул выстрел. Стрелял Филипп Семенович с такого короткого расстояния, с которого не промахнулся бы и слепой. Полковник охнул, схватился за грудь и тяжелым кулем рухнул на пол. Я моментально вскочил во весь рост и опрокинул свой стол-укрытие на длиннорукого охранника, стоявшего сбоку. Затем добавил отключающий удар в голову. А Филипп Семенович уже направил ствол в голову упавшего на колени Леонида Наумовича.

– А вот так для защиты хорошо? – поинтересовался Глушков-старший и тут же выстрелил в Шпеллера. – Вы оказались правы, дорогой незнакомец, – опустив оружие и повернувшись ко мне, произнес Филипп Семенович. К нему вернулась барственно-председательская интонация. – Простите… – вглядываясь в мое лицо, пробормотал он. – Неужели подполковник Вечер?

Вместо ответа я ногой выбил из его руки пистолет и тут же пробил левой в солнечное сплетение.

– Это за Африку, – сообщил я согнувшемуся в три погибели Глушкову. – А это за Чечню!

С этими словами я пробил правой снизу по открытой челюсти. Глушков-старший растянулся на полу рядом с застреленными им же Шпеллером и Лукьянычем.

– Скажи спасибо, что жив остался! Ты и твой сынок-поганец, – сказал я на прощание.