Предатели Гора

— Я столь же свободна, как и Ты! — парировала Клодия.

— На юге, женщины Народа Фургонов, причем даже свободные, вообще не носят вуали, — сообщил я.

— Рабыня! — снова закричала Публия на мою сокамерницу.

— Мое лицо не более открыто, чем твое! — усмехнулась Клодия.

— Гололицая! — выкрикнула бывшая надзирательница.

— На себя посмотри! — ответила ей Клодия.

— С другой стороны, — продолжил размышлять я, — свободные женщины Народа Фургонов хотя бы носят одежду.

Леди Публия леди задохнулась и подозрительно уставилась на меня.

— Симпатичные на тебе тряпки, — усмехнулся я, и тут же стерев улыбку с лица приказал: — Снимай их!

Злобно сверкая глазами Публия сняла пояс со своей талии. Это был крепкий плоский пояс, из белого материала из которого обычно плетут веревки, вполне способный выдержать тяжелый кошелек, что она на нем носила. На теле он крепился посредством крючка и петельки, так что было достаточно легкого рывка за свисавший кончик, и ремень упал на пол за спиной девушки. Сердито посмотрев на меня, пленница подняла руки к вороту своего платья. Оказывается ее одежда запахивалась на манер халата и держалась на теле только одном крючке вверху и за счет пояса. Стоило девушке яростно дернуть ворот, как платье легко и быстро, нагло и изящно, обнажило ее тело раскинувшись вокруг нее на полу.

— Ах, — восхищенно вздохнула Клодия.

Леди Публия, надо заметить довольная реакцией своей бывшей подопечной, выпрямила спину.

— Ты обратила внимание, что она могла сделать не вставая с колен? — спросил я Клодию. — Эта одежда специально для этого и разработана. Ты лучше меня знаешь насколько трудно выкарабкаться из общепринятых одежд сокрытия, особенно находясь на коленях.

— Она такая красивая, — совершенно не слыша меня пробормотала Клодия.

— У тебя здорово получилось избавиться от одежды, Леди Публия, — усмехнулся я. — Теперь я уже не сомневаюсь, что Ты долго тренировалась делать это. Однако мне кажется, что если бы я был косианцем, то Ты сделала бы это несколько менее нагло.

— Несомненно, — подтвердила она мои подозрения.

— При других обстоятельствах, и если у нас было больше времени, то было бы интересно нарядить тебя рабский шелк и поучить, как надо правильно раздеваться перед мужчиной.

Публия в раздражении вскинула голову.

— А какие фразы Ты планировала использовать для косианцев? — полюбопытствовал я.

— Не понимаю, о чем Вы говорите, — заявила она отвернувшись.

— Ну же, я нисколько не сомневаюсь, что их Ты тоже хорошенько отрепетировала, — предположил я.

Девушка бросила на меня сердитый взгляд.

— Фразы? — переспросила Клодия.

— Ну например: «Я обнажаю грудь перед вами. Сделайте меня своей рабыней», «Я сдаюсь вам, голой. Сохраните мне жизнь. Я прошу о неволе», «Я пыталась скрывать от мужчин свой истинный характер и то, что я — рабыня. Свершите надо мной правосудие», «Я разделась перед вами. Позвольте мне жить, чтобы я могла служить вам в качестве самой презренной и любящей из рабынь» и тому подобные высказывания, — просветил я ее.

— Такие фразы заставляют сжиматься мой живот, — призналась Клодия.

— Это потому, что у тебя живот рабыни! — бросила ей Публия.

— Достаточно легко определить, — заметил я, — не является ли и твой живот, животом рабыни. Надо всего-то положить руку на тебя, и приказать поговорить эти фразы, медленно, глубоко и с чувством.

Публия в ужасе уставилась на меня.

— Но Ты-то, конечно же, свободная женщина, — заметил я.

— Да! — с жаром заверила она меня. — Да!

Вот только ее страсть и поспешность ответа заставили меня думать, что она панически боялась того, что ее живот предаст свою хозяйка.

— А Ты, Клодия, никогда не задумывалась над такими фразами? — полюбопытствовал я.

— О да, — улыбнулась она, — причем часто, правда, я никогда не думала о них в таком формальном ключе.

— Но при этом, Ты, так ни разу и не осмелилась раздеться, и встав на колени перед мужчиной, высказать ему это?

— Нет, — смущенно опустив глаза, ответила женщина. — Я очень боялась. Неволя — слишком значительный шаг для женщины. Она абсолютно отличается от всего, что было прежде. Для любой женщины бояться этого вполне естественно. И вот теперь, когда я наконец-то готова к тому, чтобы сделать это, тот, кто почти стал для меня господином, вдруг запретил мне это. Кажется, он хочет держать меня как свободную женщину, по крайней мере, какое-то время и по каким-то причинам.

Что верно, то верно. Были у меня на то свои причины.

— Что бы Ты стала делать, в случае если бы в темном доме или на пылающей улице столкнулась бы с косианцами или с кем-либо другим, — поинтересовался я.

— Я думала, что у меня будет письмо, предоставлявшее мне защиту, — ответила Клодия.

— Ты, правда, думаешь, мародерствующий солдат остановился бы, чтобы прочитать это письмо? — удивился я.

— Скорее всего, нет, — улыбнулась она.

— Так, что бы Ты стала делать в этом случае? — настаивал я.