Предатели Гора

Он, кряхтя, вскарабкался на фургон и занял свое место на фургонном ящике. Через мгновение, сверху послышался его крик ведущему тарлариону, и подобный выстрелу хлопок кнута. Кстати говоря, кнут редко падает на спину животного. Обычно резкого звука поблизости от его головы более чем достаточно. Зачастую кнут нужен для того, чтобы просто привлечь внимание ящера, подать ему сигнал, если можно так выразиться, о том, что сейчас последует вербальная команда, на которую тот обучен реагировать. Кроме того, этот кнут играет роль командного жезла или скипетра, то есть своеобразного символа власти над животным. Само собой, эта власть появляется в значительной степени в силу того, чем он в действительности является, и что он может сделать. И кстати, почти то же самое может быть сказано и о плети в отношениях рабовладельца и рабыни. Как и в случае с тарларионом, плеть на женщину падает достаточно редко. В этом просто нет особой необходимости. Вполне достаточно, что женщина видит ее, и знает то, что она может с ней сделать. Этого так же более чем достаточно. Конечно, время от времени невольница должна чувствовать укус плети, чтобы ее понимание этого вопроса не было чем-то теоретическим. Рабыня должна сознавать, что, если она вызовет даже наименьшее неудовольствие или проявит минимальное упорство, ее господин не преминет использовать плеть для коррекции ее поведения. В действительности, она знает, что время от времени, ее могут подвергать порке просто ради того, чтобы напомнить о том, что она — рабыня. Лично я уверен, что в любой женщине живет инстинктивное понимание плети.

Фургон дернулся вперед. Возница не стал пытаться вытащить свою повозку на дорогу строго перпендикулярно, а взял немного наискосок, направив фургон по восходящей диагонали. Грабителей, привязанных за шеи, потянуло вперед. Один из них, не удержавшись на ногах, свалился в воду и пробороздил пузом по дну канавы несколько шагов. Подняться на ноги ему удалось, только когда движение фургона замедлилось.

— Подставляйте спины! — крикнул я пленникам.

— Осторожней! — закричал кто-то с дороги, возможно, один из тех, что спешились с других фургонов и подошли выяснить относительно причины задержки.

— Осторожней! — вторил ему другой голос.

— Он опрокидывается! — в ужасе закричал вожак шайки.

Подскочив к фургону с нижнего бока, я попытался подставить плечо под борт, но поскользнулся и скатился на дно канавы. Фургон, вырывая колесами траву и оставляя глубокие полосы в склоне, скользил боком вниз прямо на меня. Едва почувствовав под собой твердую опору, я рванулся вверх и, уперевшись руками в уже нависающий надо мной борт фургона, кое-как смог удержать его.

— Что там у вас происходит? — крикнул человек с дороги.

Посмотрев вверх, я увидел там несколько фонарей.

— Я вижу там четверых мужчин, по ту сторону фургона, — ответил ему кто-то. — Кажется уже все в порядке. Они удержали его.

Я услышал, что когти первого тарлариона скребли по камням дороги. Несколько человек, подскочили ко второму ящеру и, схватив его под уздцы, потащили его наверх. Другие, вцепившись в борта и передние колеса, в меру сил помогали тащить фургон на дорогу. Конечно, частично это делалось исходя из духа дорожной солидарности, но, не стоит забывать и о том, что люди торопились как можно скорее продолжить движение. Задерживаться в этих местах было небезопасно, особенно для беженцев из окрестностей Форпоста Ара.

— Я вижу внизу еще одного человека, — сказал один из тех, кто стоял на дороге.

Я задержался на дне канавы, чтобы забрать свой дорожный мешок. Он был мокрым насквозь, впрочем, как и я сам, с той лишь разницей, что я промок от пота. Признаться, я очень испугался в то мгновение, когда фургон начал переворачиваться. Теперь он стоял выше меня, на дороге, но, все еще наклонившись, ибо его левое заднее колесо стояло на самом краю обочины. Кромешная мгла и встречное движение по другой стороне дороги делали попытку полностью выехать на дорогу небезопасной. Существовала немалая вероятность того, что продолжая двигаться наискосок, фургон мог зацепиться оглоблями со встречным, сбруя перепутаться, а люди попасть под лапы тарлариона.

Поднявшись на дорогу, я поставил свой рюкзак на задок фургона.

— Он из алой касты, — сказал один человек другому.

— Поднеси фонарь сюда, — велел я товарищу возницы, который все еще держал под уздцы тарлариона запряженного в следующий фургон.

— Эй, да это же — Андрон, разбойник, и его шайка! — внезапно выкрикнул один из стоявших мужчин, тыкая пальцем в вожака шайки дорожных грабителей.

Начавшая было расходиться толпа, собралась снова. Послышались злые крики.

— Переехать их шеи колесами! — предложил кто-то из толпы.

— Лучше на кол их! — закричал другой.

— Нет, привязать их за ноги к фургону и тащить пока не сдохнут, — высказался третий.

— На колени, — приказал я разбойникам.

Толпа собралась приличная, и у меня уже не было уверенности, что я смог бы защитить их. Признаться, я не рассчитывал, что эти проходимцы окажутся столь известными.