Предатели семи морей (СИ)

— Все дети, похожие на неё были такими глупыми, — её голос звучал так мягко. Женщина вспомнила, что раньше у неё было действительно много «детей». — Они до последнего не верили, что их используют.

Больше Вирсавия не сказал ни слова. А её взгляд был направлен на Аладдина. Между ними шла непонятная борьба. Принц Альма-Торрана понимал: ему позволили узнать не всё. Но он пытался это скрыть. На то есть причина, ужасная настолько, что Аладдин не будет верить до последнего.

А история шла своим чередом.

Вирсавия почти исчезла из истории Альма-Торрана. Она была показана лишь пару раз. Когда говорила по душам с Соломоном. Мать была замечательной: она знала, что не всегда будет понимать своего сына, что не имеет права знать всех его секретов, что должна оставаться матерью, а не быть подружкой или товарищем из «Сопротивления». Матушка помогала, когда её просили.

Шеба иногда возмущалась. Она не понимала, что время Вирсавии прошло. Осознание этого пришло, когда женщина умерла, ушла вслед за многими погибшими, за теми, кого не смогла защитить. Тогда только Соломон знал, что она жива.

— Уго, пока ещё могу, я хочу тебе кое-что рассказать, — молодой король Соломон пришёл к другу в последний раз. Скоро он станет таким же, как Иллах. Но до матери ему ещё далеко. Поэтому, пока может, мужчина пришёл рассказать секрет Бога.

Уралтуго тут же предложил другу присесть, хотел заварить чаю, но Соломон не дал. Первый маги аж присел, когда король посмотрел на него леденящим душу взглядом. Он спросил, какой Уго запомнил его мать. Волшебник усмехнулся, не пряча взора от своего короля. Она была ос странностями, но любила их всех, заботилась. Уго мог говорить часами о том, как скучает по ней. Но замолчал, стоило Соломону его перебить.

— Иллах куда слабее нас, однако он всего лишь часть той силы, что создало этот мир, — глаза волшебника-учёного с интересом заблестели. Свой восторг он скрыл лишь потому, что прочувствовал состояние друга. Боль, усталость и разочарование. Что с Соломоном произошло.

— Создатель всего, — продолжил король, — моя мать. Она очень сильна, но слаба в то же время. Уго, мы закончили начатое дело, мы решили её проблему. Я не хочу сказать, что мама во всём виновата. Я не хочу винить её! — Соломон не кричал, он выл. Но этого никто не услышал, Уго позаботился об этом. Его друг, который с каждым днём всё больше походил на куклу или, хуже того, овощ, проявил эмоции.

— Уго, я не хочу винить её, я не могу. Уже сейчас мне понятно, как тяжело бремя вечности, — по щеке короля стекла слеза. Уралтуго впервые увидел, как Соломон плачет.

— О чём ты говоришь, Соломон? — маги вскочил со своего места и кинулся к другу, схватив того за плечи. — Друг, успокойся, посмотри мне в глаза, — просьба была выполнена, но король смотрел сквозь него. — Соломон!

— Держи, — король протянул ему зародыш, окружённый тёмной и светлой рух. — Можешь не верить, но перед тобой Создатель, — он кивнул на эту чудную сферу, — перед тобой его прямое дитя, — он показал на себя. — Меня вряд ли ждёт хороший конец, — голос Соломона начал звучать слабее, что заставило Уго забеспокоиться. Маги хотел позвать королеву, но Соломон схватил его за руку.

— Что ты хочешь этим сказать, друг мой? — взмолился маги, садясь на колени перед своим королём. Он боялся за него, как никогда раньше.

— У Неё нет понятия добра и зла, — от сих пор взгляд Соломона был направлен в ведомую ему одну пустоту. — То, что люди спаслись восемьсот лет назад, можно рассмотреть и как прощение божье, и как прихоть высшего. Для неё мир делится на «мне так нравится» и «нельзя, потому что мне не нравится». Добро и зло не такие чёткие грани, как люди привыкли считать. Мир куда дальше нашего неба. И добро, и зло, и мораль, и хаос не существуют в нашем понимании. Мы неправы, но и не ошибаемся.

— Почему ты замолчал? — Уго вскочил, дотронулся до плеча короля. Соломона будто обожгло. Её взгляд ожил! Всего лишь на мгновение, но он посмотрел на Уго!

— Моя мать жива, она никогда не умрёт. Меня ожидает то же, что и её, но я куда слабее. Я не смогу её защитить от людей. И людей — от неё. Уго, мы не одни, кто страдал и будет страдать. Если она нас забудет, мы, скорее всего исчезнем, — Уго усваивал сказанное так быстро, как только мог. Но это невообразимо! Поверить в слова Соломона оказалось труднее, чем просто решиться на это. Но маги понимал, что сейчас последние минуты Соломона. Тратить их на переспросы и чепуху Уго не желал.

— Что от меня нужно? — взгляд волшебника был наполнен решимостью. Соломон улыбнулся последний раз. Он благодарил друга, хотя до последнего не хотел его тревожить.

— Возьми, — и Уго наконец-таки забрал зародыша. — Мне удалось невозможное: отделить разум от сущности. Уго, тебе будет нужно сделать из неё обычного человека. Пусть она забудет всё. Шанс сотворить подобное ничтожно мал, но ты, друг мой, гений. Однажды придёт время — дай ей жизнь.

Уралтуго ничего не понял, но не признался. Время всё обдумать у него есть. И он не подведёт друга.