Предатели семи морей (СИ)

— Я сделаю всё, что попросите, взамен вы исполните моё желание, ибо только богу это под силу, — не забывая о своей гордости, статусе и силе, женщина говорила властно, так что и отказать не хочется. Да, Иллах, создавший жизнь, готов без раздумий согласиться с ней, главной ведьмой сего мира. Почему я готова закрыть глаза на все её деяния? Из-за неё умер мой сын, Шеба и весь Альма-Торран. Так почему же я готова простить Арбу? Она даже не моё творение, но это не играет роли. Прощение; я готова простить женщину, из-за которой не могу найти место в этом мире.

— Арба, я не буду интересоваться твоим желанием, пока не закончу со своими делами, но после… — глаза её загорелись детским озорством, или же это искры хитрости и довольства собой, — эта женщина как будто стала счастливой. И я даже пожалела о своих словах, потому что прекрасно осознавала, как тьма в её душе нарастает. Не хочу винить себя в этом, поэтому спокойно продолжаю: — Ты вернешь мне мою силу? — вот оно! Я не хочу своими руками устраивать хаос в этом мире. Вот мой эгоизм: позволить грешной душе пасть ещё ниже. Но императрицу Гёкуэн это нисколечко не расстраивает, она, наоборот, довольна моим решением.

— Что требуется сделать? — она отпускает мои ладони, взмахивает рукой и уже крепко сжимает посох Шебы. Мне становится стыдно перед покойной невесткой. Нервно оглядываю комнату императрицы, слегка завидую на постоянство и уют. Замечаю выход на балкон, ну или как здесь он называется… И выхожу на свежий воздух, ибо он мне нужен. Пусть голова проветрится, может я ещё изменю решение.

А пока передо мной просто сногсшибательный вид: горы, над которыми солнце достаточно высоко поднялось, и тихий ветер вместе с листьями деревьев создает прекрасную мелодию на фоне. И это так манит меня, но будет подло уйти от важного разговора в эту неведомую даль. Ну, с Синбадом дело другое, с ним я вообще думать нормально не могу, потому что волнуюсь по разным причинам, с поводом и без. И снова я думаю не о том.

— Арба, — императрица быстро подходит ко мне, готовая слушать и запоминать, — сейчас я ограничена в своих действиях, так как моя сила была поделена на несколько частей, — что-то мне не по себе. — Чтобы её вернуть всю, мне нужна та часть, что находится в Альма-Торране, её ты должна призвать в этот мир, — Гьёкуэн ухмыляется и задает риторический вопрос, сомневаясь в трезвости моих дум:

— А разве та сила не уничтожит этот мир? — и снова ухмыляется, а мне становится не по себе. Что, если именно это желание не покидает её. Сглотнув, отвожу взор вдаль.

— Я не дам этому случится, ты просто сделай, что просят, — больше я не хочу ничего рассказывать ей, именно ей. Мне больше нечего сказать. Решение пришло в этот момент, спонтанно, оно укоренилось и решило все мои проблемы разом. Я Иллах, следовательно, могу свершить всё, что душе угодно. Но если так пойдёт и дальше, то снова наделаю ошибок. Да только я уверена, что могу справиться. Решено! Я верну всю свою силу, уничтожу Давида, ведь именно из-за него Синдбад стал другим человеком, и… Могу ли остаться здесь и жить с ним, с Аладдином, с этими людьми? Невозможно, но я не хочу уходить просто так. Мне нельзя торопиться с выводами, но первые два дела я просто обязана выполнить.

Всё это время императрица косым взглядом наблюдала за мной, старательно делая вид терпеливой дамы. И тут же неожиданно спросила, выбив все мысли из моей головы:

— Синдбад всегда был удивительным человеком, — ехидство так и прёт из уст императрицы, — Он даже занял место старейшины Давида в вашем сердце, — хихикая своим мыслям, Арба странно улыбалась. — А если он жив и знает об этом? — в ней снова проснулся детский интерес.

— Это уже не твои проблемы, — однако она помогла мне понять, какой геморрой ожидает мою душу. Надо бы приготовиться морально, что ли.

— Иллах, привязанность к определенным людям может вас погубить, а я не допущу этого, — и вновь Арба удивила меня! Моё лицо в этом момент точно порадовала ведьму из Аль-Сармен. — И даже Аладдин, что является богом на четверть, не заслужит моего прощения! — гневно выпалила она, стараясь выглядеть спокойно, но брови сошлись, появилась складочка на лбу, и красивое лицо стало хмурым. Но разозлилась уже я.

— Только посмей его тронуть! — хватаю её за шею, но вовремя останавливаюсь, что и спасает её от смерти. Отхожу от неё, прощения просить не собираюсь, но, не доверяя, приказываю: — Ты должна его оберегать! Иначе нашего уговора и не было, — с меня хватит. Прощаться не собираюсь, просто сразу возвращаюсь в Синдрию, в свою комнату. И радость какая: никого в ней нет. Поэтому можно прилечь и расслабиться, ибо я, как и раньше, запуталась в своих мыслях.