Предатели в русской истории. 1000 лет коварства, ренегатства, хитрости, дезертирства, клятвопреступлений и государственных измен…

«Ставят в заслугу царю Ивану Васильевичу, что он утвердил монархическое начало; но будет гораздо точнее, прямее и справедливее сказать, что он утвердил начало деспотического произвола и рабского бессмысленного страха и терпения, — отмечал историк Николай Костомаров. — …Нам советуют не доверять Курбскому и другим писателям его времени насчет злодеяний Ивана. Не отрицают, впрочем, фактической действительности казней, совершенных им: это было бы чересчур произвольно при собственном сознании тирана… Мучительства производили бегства, а не бегства и измены возбуждали Ивана к мучительствам. Те доводы, которые приводит Курбский в свое оправдание, имеют характер общечеловеческой правды…

Если в личности Курбского можно указать на что-нибудь черное, то никак не на бегство его в Литву, а скорее, на участие в войне против своего бывшего отечества; но это происходило именно оттого, что, как мы сказали, московские люди, даже лучшие, были слуги, а не граждане. Курбский был преступен только как гражданин; как слуга — он был совершенно прав, исполняя волю господина, которому добровольно обязался служить и который его, изгнанника, принял и облагодетельствовал.

Мы не думаем, чтобы вообще у бежавших в те времена в Литву московских людей были какие-нибудь идеалы в Литве. Им просто становилось почему-нибудь дурно и опасно жить в Московском государстве, и они бежали из него; бежать в Литву им было и ближе, и подручнее, чем в другое государство: и язык, и обычаи там были для них ближе, чем в иной земле, и принимали их там радушно; как люди служилые они в Литве видели для себя службу, только служба там казалась польготнее, особенно после того, как почему-нибудь в Москве служба становилась им чересчур тяжела».

В разные времена менялось отношение к Андрею Курбскому. Чем хуже отношение к Ивану Грозному, тем больше появлялось сочувствия по отношению к Курбскому: мол, такого греховного, жестокосердного, коварного царя, в котором нет ничего человеческого, не грех и предать. Недаром в поэме декабриста Кондратия Рылеева «Курбский» есть такие строки: «В Литве враждебной грустный странник, // Позор и слава русских стран, // В совете мудрый, страшный в брани, // Надежда скорбных россиян, // Гроза ливонцев, бич Казани…»

Чем лучше становилось отношение к Ивану Грозному, тем более отвратительным и мерзким воспринималось изменничество и предательство Андрея Курбского. Когда во времена правления Сталина Иван Грозный самим вождем «утвержден» на роль практически идеального правителя, Андрей Курбский стал его антиподом — «эталонным предателем». «Образ Курбского был мобилизован сталинской пропагандой и растиражирован в кинематографе, театральных постановках, на страницах литературных произведений и школьных учебников», — отмечает историк Александр Филюшкин.

Образ А. Курбского в фильме С. Эйзенштейна «Иван Грозный» (актер М.М. Названов)

В 1942 году опубликована пьеса писателя Осипа Брика «Иван Грозный», где Курбский выступал антигероем, который не только сам предает, но еще и склоняет к измене других… И не случайно в фильме Сергея Эйзенштейна «Иван Грозный», первая серия которого вышла в 1944 году, образ Курбского вобрал в себя все виды предательства: кроме того, что совершил воинскую измену, он предал друга — Иоанна Грозного, с которым был единомышленником с юных лет, возжелал жену друга — царицу Анастасию, предал верность сыну друга, которого обязался хранить и беречь. И наконец, в финале сценария он предал и своего нового господина — польского короля…

В совершенно забытом ныне романе-трилогии Валентина Костылева «Иван Грозный», удостоенном в 1947 году Сталинской премии II степени, тоже не обошлось без образа изменника Андрея Курбского. Он изображен трусом и истериком, который страшно боится, что его выдадут Москве, и его презирают даже поляки и литовцы, которым он ревностно служит… А в школьном учебнике истории СССР под редакцией академика Анны Панкратовой, вышедшем в 1951 году, Курбский вообще звучал очень по-современному, представая неким аналогом генерала Власова. Утверждалось, что его назначили в Литве командующим одной из армий, действовавших против России. Хотя на самом деле никакой армией Курбский не командовал.

«Власти пропагандировали, причем и на уровне школьного образования, ненависть к изменникам, необходимость борьбы с ними любыми средствами, — объясняет ситуацию Александр Филюшкин. — Для этого и пригодился Курбский — его роль преувеличивалась, а факты биографии искажались и передергивались».

Шваль — имя нарицательное