Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью

Наши действия очень сильно повлияют на их жизнь, и у них есть полное право все как следует обдумать, а не получать это в виде полной неожиданности. Если бы они решили, что делать этого не стоит, мы бросили бы все это незамедлительно. Лучше было узнать их мнение как можно раньше, и поэтому они уже довольно давно были в курсе происходящего.

Они были очевидцами наших сомнений, моментов, когда мы собирались все бросить, и моментов, когда решали продолжать. Но сейчас настало время сделать выбор.

Мы еще раз обозначили, что для нас существует большая вероятность заплатить за это собственными жизнями.

Фрэнсис сразу же сказала:

— Делайте! Он все равно собирается убить маму, так что лучше пусть она будет на шаг впереди него.

Ричи был полностью согласен с этим. Но в моем случае этот аргумент не подходил. Я занимала другую позицию по отношению к Виму — была его союзницей. Чем оправдать перед Мильюшкой то, что я рискую жизнью, которой ничто прямо не угрожает, как в Сонином случае?

— Ты ведь знаешь, какие могут наступить последствия, если я это сделаю, золотко? — спросила я ее.

— Знаю, мамочка, — тихо сказала она.

— Сейчас мне нужно решать.

— Да…

— Мне не приходит в голову ничего, что перевесило бы риск, которому я себя подвергну. Я понимаю, что не стоило бы этого делать, зная о том, чем все может закончиться, но все же…

— Мам, я понимаю. Иногда надо делать то, что должно, несмотря ни на что.

* * *

Мы подъехали к маминому дому. Соня припарковалась, и мы вышли из машины. Мама ждала нас на крыльце — она всегда была счастлива нас видеть.

— Как хорошо, что вы заехали, — сказала она, радуясь нашему неожиданному визиту. — Располагайтесь поудобнее. Чайку?

— С удовольствием, мамочка, — кивнула я.

— Я тоже буду, — сказала Соня.

— Мам, нам нужно с тобой поговорить. — Я сразу перешла к делу.

— Что у нас теперь? — спросила мама.

— Мы будем свидетельствовать против Вима.

— Что значит свидетельствовать?

— Ну рассказывать, что он сделал.

— Не слишком это разумно. Ему совсем не понравится, — озабоченно сказала мама.

— Я понимаю, но когда-то это должно прекратиться. Ты же знаешь, теперь на очереди Соня, и я не хочу этого дождаться, — вздохнула я.

— Ну и делайте тогда, — твердо сказала мама.

Мы с Соней удивленно переглянулись. Она сдалась так легко?

— Но ты должна понимать, что если мы это сделаем, он, вероятно, получит пожизненное…

— Будем надеяться, иначе он станет вас преследовать.

Мы с Соней снова переглянулись в полном изумлении.

— Мамуль, ты понимаешь, что говоришь? — спросила я для уверенности.

— Асси, а ты как думала? Он Соне угрожает, внукам моим угрожает! Это неслыханно! Ты думаешь, я не понимаю, что он собой представляет? Я до смерти боюсь, что он что-нибудь с вами сделает. По мне, пусть уж лучше в тюрьме сидит. Я не знаю, что сделаю, если с вами что-то случится. Удавлюсь, наверное!

— Ладно, я рада, что ты нас поддерживаешь. Я просто боялась, что ты не станешь.

— Не стану? Ас, от него всем было одно сплошное горе. А теперь он добрался до моей дочери и внуков! Он мой сын, и мне больно так говорить, но он зверь! Из-за него у меня и жизни-то нормальной не было, разве не так? Вечно эти свидания, вечно эти бабы его ненормальные. Вечный ор и проклятия, если что не по нему. Я даже не могла с Роем нормальные отношения строить, боялась, что он накинется на Роя и выкинет его за дверь.

Это действительно было печально. Мама познакомилась с Роем через пару лет после развода. Он зашел во фруктовый ларек, где я тогда подрабатывала, и мама с ним разговорилась. Потом он стал заходить еженедельно и спрашивать, как она поживает. Это был высокий симпатичный мужчина с суринамскими корнями. Они начали встречаться.

Виму это не понравилось. Он не хотел, чтобы его мать встречалась с «черножопым». Это было позорно. И в течение тридцати лет она тщательно оберегала этот секрет от Вима. Возможности иметь нормальные отношения у нее не было, и она осталась в одиночестве.

— А ты знала, что это Вим организовал покушение на Дейрлоостраат? — спросила я.

— Нет, ты не говорила. Это правда? Это он был? — спросила она.

— Да, это был он.

— Вот ведь негодяй. У меня перед глазами, как все это было. Так давно, а я иногда из-за этого уснуть не могу. Так и вижу — бах-бах-бах по окошку машины. Соня визжит, Ричи плачет. Кругом кровь Кора. В жизни не забуду. За что мне все это, как же такое возможно?

— Мамуль, давай-ка ты как следует вникнешь в то, что я говорю: если мы будем свидетельствовать, Вим, весьма вероятно, получит пожизненное. Ты понимаешь, что это значит? Ты никогда не сможешь прийти к нему на свидание, не сможешь ему даже позвонить, потому что он будет стараться использовать любой контакт с тобой, чтобы как-то нас выследить. Понимаешь? Говоря «да», ты прощаешься со своим старшим сыном. Ты сможешь так?

Я увидела слезы на ее глазах.

— Вот видишь, ты от одной мысли об этом плачешь.

Я тоже начинаю плакать и говорю сквозь слезы: