Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью

— Я не смогу растить ее. Не смогу. Я не так живу. Я еще на волю не вышел, а надо растить ребенка с особенностями развития. Это в моем-то мире, где полно придурков и всякой херни. — Он повернулся ко мне: — Понимаешь? Я и для Фрэнсис нормальным отцом не был ни единого дня. Только в тюрьме сидел.

— Да, я хорошо тебя понимаю, — кивнула я. — Растить этого ребенка в вашем доме было бы неправильно. Скажу прямо: вы оба совершенно не годитесь для такого.

В этом я была полностью уверена. Я была согласна с Кором: ни он сам, ни Соня не обладали достаточным терпением, дисциплиной и выдержкой, необходимыми родителям необычного ребенка. Даже сейчас их дом вела моя мама.

— Соня не сможет, — сказал он. — Она с таким не справится. С ума сойдет. За нее и так все Стин делает, если честно.

Хорошо, что Кор понимал пределы их возможностей и что не стоит экспериментировать с воспитанием девочки с особенностями развития только потому, что расстаться с ней мучительно больно.

— Считаешь меня плохим отцом, наверное? — спросил он.

— Нет, считаю, что ты реалист. Это лучший выход.

— Поможешь с этим?

— Хорошо.

— Еще я думаю, что Соне не надо больше видеть ребенка. Чтобы не слишком привязаться к нему.

— Согласна, — кивнула я.

* * *

Мама, Вим и я были уже дома, когда приехали Соня и Кор. Бо осталась в больнице. Соня прошла прямо в комнату Бо и попросила оставить ее одну. Я знала о решении Кора, но понимала, что мама будет категорически против.

— Мам, как ты думаешь, смогут Соня и Кор вырастить Бо? — осторожно спросила я.

— То есть?

— Мне кажется, их образ жизни совсем не подходит для этого ребенка. У них же сплошной переполох и кавардак. Соня все время занята Кором. Нет покоя, который нужен ребенку с особенностями развития.

— А я-то на что? Я же здесь, — сказала мама, как я и ожидала.

— Но ты ведь стареешь, — вздохнула я.

— Ну и что вы тогда предлагаете? — спросила мама, явно ожидая услышать от меня что-то нехорошее. — Избавиться от своего дитя? Ты мне это хочешь сказать? Вы с ума сошли? От своего собственного ребеночка? Просто потому, что она выглядит не как все? Да как вам не стыдно даже думать о таком!

Мама начинала выходить из себя. Я понимала, что это должно было случиться, но такие вещи при Соне говорить нельзя. Вим заметил, что мы с мамой цапаемся, и подошел поближе.

— Что не так, Стин? — спросил он.

— Отдайте Бо мне. Я буду о ней заботиться! — воскликнула мама.

— Нет. Ты тоже не сможешь. Старовата ты для такого. Кор уже решил. Так будет лучше.

Мама всхлипнула. Она понимала, что спорить с Вимом бесполезно.

— С ума вы все посходили, — прошептала она.

Наверху Соня сидела в полном оцепенении на полу у кроватки Бо, уронив голову на колени. Я присела рядом.

— Давай я все организую, ладно, Сонь?

Она кивнула. С телефона в спальне Фрэнсис я позвонила в фонд Уильяма Схриккера.

Бо оставалась в больнице, пока социальный работник не сообщил, что ей нашли кормилицу. Дважды в день Кор ездил покормить ее из бутылочки и приласкать. Соне он запретил ездить с ним, и она послушалась. Она злилась, но понимала, что Кор прав.

Кормилицей была пожилая женщина, которая регулярно брала к себе детей с синдромом Дауна.

— Можете сами отвезти ее к ней, если не хотите, — сказали нам.

— Ас, я хочу отвезти ее сама. Хотя бы это для нее сделаю. Поедешь со мной? — с тяжелым вздохом спросила Соня. — Одна я не могу.

— Конечно. А Кор не против?

— Я просто должна это сделать, нравится ему или нет, — твердо заявила Соня.

Мы вместе поехали в больницу. Соня собрала и упаковала все вещи Бо.

— Кор ведь не знает, верно? — спросила я.

Она оборвала меня.

— Ему необязательно все знать. Она и мой ребенок, знаешь ли. Я девять месяцев ее под сердцем носила!

В больнице мы сразу направились в родильное отделение. Нас повели в отдельную палату, где была Бо. Соне предстояло увидеть ее впервые за несколько дней.

— Вот она, — выдохнула Соня. Она подошла к колыбельке и бережно взяла Бо на руки. — Солнышко мое, иди к своей мамочке.

С Бо на руках она обернулась ко мне со словами:

— Мы действительно правильно поступаем? Может, просто взять ее домой? Она была со мной девять месяцев, а теперь я отдаю ее чужим людям, отрываю от родной мамы. Что я делаю? Она будет по мне скучать? — Соня расплакалась.

— Не знаю, Сонь. Правда не знаю. — Я тоже плакала.

— Мне так плохо. Я вдруг засомневалась, — прошептала она.

— Тебе решать, Сонь, это только твое решение. Но если сейчас оставишь ее у себя, передумать будет уже нельзя. Попробовать, получится или нет, не выйдет. Вот тогда Бо будет действительно очень больно.

— Понимаю, — кивнула она.

Бо ехала на заднем сиденье Сониной машины в своей переносной колыбельке.

— Если мне там не понравится, заберу ее с собой, — сказала Соня.

— Разумеется.