Предательство

Вот и моему последнему дню с Ноксом наступил конец. Хотя мы оба рано проснулись, мы получили небольшую отсрочку, когда Нокс успешно уложил меня ещё поспать. Солнце едва взошло, я унеслась в сладкое облако мускуса, завёрнутая в объятия человека, с которым была едва знакома.

Я не знала его фамилии, где он жил или место его работы, но знала, за те шесть дней и пять ночей, что мы провели вместе, я потеряла своё сердце.

Я даже не знаю, он украл его или я отдала его сама. Я так же пыталась убедить себя, что это не конец… это всего лишь кусок моего сердца, которым он теперь обладал. Если бы это было правдой, то означало, что я всё переживу. Если это лишь кусочек и даже если он ещё внутри, хотя и был сломан, у меня есть шанс его починить. В один прекрасный день я найду волшебным совместно проведённое время.

Однажды, когда придёт время, когда Алекс будет готова и перестанет зацикливаться на юридической школе, она поймёт настоящую причину боли нашего расставания.

Это была хорошая сказка, придуманная история, и я знала, что это обман. Боль внутри с момента, когда мы проснулись, была слишком сильной. В очередной раз указывая на то, что Нокс не забрал кусок моего сердца. Он вырвал его целиком. Ремонту уже не подлежит. Невозможно исправить то, чего не существовало.

С каждым вдохом, пустота на месте моего пропавшего сердца разрывала грудь.

Хотя мне нужно собрать наши с Челси вещи и добраться в аэропорт, я не спешила. Вместо этого я сидела за столиком на балконе президентского номера, попивая кофе, и гоняла жареные яйца и свежие фрукты по тарелке. Наше время шло. Образно говоря, часы скоро пробьют полночь. Если бы это была «Золушка», я бы бежала вниз по ступенькам и оставила хрустальную туфельку.

Впервые с момента встречи, наши слова были вымученными — вежливыми и корректными. Есть много вещей, которые мы не сказали, так много вещей мы хотели сказать, но теперь слишком поздно. Когда мы были в душе, Нокс пошутил о том, что я пропущу рейс, но кроме этого момента, мы избегали говорить на эту тему

— Нокс, — сказала я, споря сама с собой, могу ли я чуточку быть честной. — Я помню наше соглашение, и я все ещё верю, мы должны его уважать. Но есть кое-что, что я хочу, чтобы ты знал.

Он поднял глаза от едва начатого завтрака. Видимо, ни у кого из нас не было аппетита.

— Что?

— Полагаю, я хочу, чтобы ты знал, что на этой неделе я не была сама собой.

Положив вилку, он спросил:

— Что ты имеешь в виду? Ты не Чарли́?

Я не хочу говорить об этом.

— Я имею в виду, что прежде никогда не делала то, что мы сделали. Я хочу, чтобы ты знал, что я не хожу знакомиться с мужчинами и делать то, что мы сделали.

Он странно оскалился.

— Ты хочешь, чтобы я знал, что ты не спишь со всеми направо и налево.

Я кивнула. Почему он должен мне верить? Я позволила ему трахать себя в общественном туалете. Я молила о его члене. Это не похоже на кого-то со принципами.

— Просто… ну, я уверена, ты встречал… женщин…более перспективных…

— Чарли́, - он потянулся через стол и положил свою руку ладонью вверх.

Слеза скатилась по щеке, когда я вложила в его ладонь свою.

Он сжал её.

— Я верю тебе.

Я заставила себя улыбнуться.

— Неважно, насколько опытным ты меня считаешь или как много женщин у меня было, я не такой, как ты думаешь. Я уже говорил тебе — у меня необычные вкусы, и честно говоря, это не сулит ничего хорошего для большинства отношений. У меня есть определенные источники удовлетворения, но это не одно и то же. Я даже не пытался строить долгие отношения.

Я посмотрела на него сквозь ресницы. На его лице я увидела отражение искренности.

— В тебе, — продолжил он, — в нас что-то было, что-то другое, отличное от всего, что я когда-либо испытывал. Тем утром в бассейне я на тебя запал. Нас окружало — нет, до сих пор окружает электричество, подобное которому я в жизни не ощущал и не знал.

Пустота в моей груди зияла открытой раной. Было так больно, я боялась смотреть вниз. Если бы посмотрела, уверена, что на месте, где должно быть сердце, увидела бы кровавое месиво. Нокс чувствовал то же, что и я. Это было не только со мной. У нас была связь и скоро всё закончится.

— Я… я хочу, — сказала я между прерывистыми вдохами, — я хочу, чтобы это было другое время и место. Я хочу, чтобы это было дольше, чем на неделю. Я бы с радостью, но не могу.

Он снова сжал мою руку.

— Я не прошу — не потому, что не хочу. Хочу. Я не прошу, потому что мы оба пошли на это с одинаковыми ожиданиями. Поверь, я ломал себе мозг, как заставить тебя остаться ради меня здесь. — Он перевёл взгляд на балкон и океан за его пределами. На его щеках проступил румянец, когда он сказал, — Но я здесь не живу. У меня тоже есть жизнь, в которую надо вернуться.

Мой взгляд метнулся к его глазам, когда он сказал «жизнь».

— Жизнь, Чарли́, не жена. Я не лгал. У каждого из нас есть жизнь. Возможно, однажды, если этому будет суждено, они пересекутся. В то же время, у нас всегда есть «Дель-Мар» и «101».

Он добавил последнюю часть с грозным оскалом, вынуждая мои внутренности сделать сальто.