Предательство белыми красками

— Я думал, изгои в союзе с южными колдунами… — выдавил юноша, на что женщина вновь рассмеялась:

— Разве водят дружбу дерево с топором?

— Откуда ты знаешь меня? — наконец спросил юноша.

— Теперь тебя знают все кланы, Дирк, — женщина присела на корточки и провела рукой по земле. Опавшие листья, которых она коснулась, замерцали зеленым, словно бы окруженные искристой аурой. — Если хочешь, ты и сам можешь взглянуть, что творится среди твоих родичей.

Она подняла с земли лист, но так и не протянула его юноше.

— Но сперва ты ответишь мне: да или нет? Станешь ли ты одним из нас, обратишь ли силу против тех, кто пленит огонь печами и ветер — стенами?

Дирк молчал. Люди в шкурах смотрели на него все так же угрожающе и подозрительно.

— Встанешь ли против тех, кто готов убить тебя за то, что ты такой, какой есть? — произнесла женщина.

— Я… да… — с трудом выдавил он.

Он не понял, как это произошло: мгновением ранее она еще сидела на земле — и вот она уже стоит перед ним, и острый шип ее пальца впивается ему в руку чуть повыше запястья. Капля крови упала в мерцающую траву.

— Земля запомнит твою клятву, — выдохнула она ему в лицо.

Ее дыхание пахло фиалками и северным ветром.

«Я… да…» — два слова, произнесенные под цепким взглядом мерцающих в полутьме глаз. Даже спустя шесть лун Дирк не знал, сожалеет ли он о них.

Здесь все было не так: не как в кланах и не как, по легендам, должны жить колдуны. Вместо огромных пещер, вместо проступающих из темноты резных голов демонов и неведомых чудищ была всего лишь лесная деревня. Горстка землянок, примостившаяся на склоне.

Порой его забавляло, сколь абсурдным было все, чему его так долго учили. В кланах ненавидели магов за то, что те напоминали о юге, о том, как горцы рождались и умирали на каменоломнях. Но изгои презирали южан так же, как всех, кого они называли «предателями земли».

Это не было даже главным селением колдунов — всего лишь форпост на подступах к Морхену. И вновь он, сам того не желая, стал одной из костей в игре войны — за той лишь разницей, что теперь он стоял на другой стороне. Вот и все…

Он стал охотником — правда, того сорта, что охотятся скорее за людьми, чем за животными. Теперь он знал все: где расположены поселения изгоев, что за войну они ведут. Как каждый год их ряды пополняются за счет новых беглецов, и как редеют — когда кланы находят очередную деревню. Изгои охотно делились своим знанием магии. Они не боялись Дирка, ведь земля «запомнила его клятву».

По ночам Дирк и сам превращался в зверя. Они покидали селение вечерами, когда в небе появлялась луна, и вскоре их пути расходились. Он бежал, и вокруг мелькали сумеречные стволы, и подушечки лап мягко ступали по палой листве, а в воздухе отчетливо пахло дичью и хвоей. Он мог бы поймать длинноухого зверька или завалить лесного танцора с короной рогов, но он преследовал дичь иного рода.

Он наслаждался властью. Охотник, хозяин ночи — он летел сквозь лес, мягко ступая по мокрой листве и скаля клыки в усмешке… Лунный свет будоражил душу. Он бежал по следу один, и только холодные звезды смотрели с нахмуренных ночных небес.

Его манил теплый запах добычи и крови. Все ближе, ближе человек… настанет миг — и он обернется, увидев выступившего из кустарника волка с испачканной снегом мордой. Потом волк прыгнет, и это будет последнее, что запечатлеется в расширившихся зрачках: обнаженные клыки и складки на носу.

Поймать разведчика удавалось не каждую ночь, но Дирк не отчаивался. Он знал: он еще будет бежать по теплому следу, бежать всю ночь — до тех пор, пока не проснется утро…

Как снежинки на ветру, дни один за другим улетали прочь: стремительно, безвозвратно. Юноша все выше продвигался в рядах колдунов. Сперва его вообще никуда не пускали — берегли от стычек с собратьями. Потом война подступила к самым рубежам Морхена, и юношу впервые выпустили охотиться за разведчиками. Наверное, Извела — жрица — ждала, что он не вернется из той охоты, что едва ему придется убить, он сломается и переметнется обратно…

Кто знает? Дирк знал одно: обратно ему ходу не было. Да, он все еще верил в некую человечность — в то, что во всяком случае его родичи из клана Сехнал окажутся не такими жестокими, как другие кланы. Но вскоре и эта, последняя вера сломалась.

Едва началась война, колдуны вывезли детей, стариков и часть женщин в Морхен, забросив большую часть поселений. Увы, изгоев было слишком мало. Вооруженные отряды горцев то здесь, то там — прорывались в долину, и тогда приходилось запутывать их, истощать, убивая одного за другим из засад — пока свора волков не могла с ними справиться…

В тот день он узнал, что горцы все-таки уничтожили одно из селений. В поднявшемся переполохе Дирк подслушал, что заблудившийся отряд был из клана Сехнал, и уже ждал увидеть согнанных в стойло детей и женщин. Их сделают рабами — именно освобождать их собрался Дирк, присоединяясь к карательной стае.