Предательство Борна

– Чем могу вам помочь, мисс Хельд? – Это был невысокий мужчина с редеющими волосами, жесткой щеткой усов и глазами, вдоволь насмотревшимися на смерть и приспособленчество. – Сержант сказал, речь идет о чем-то срочном.

Анна перешла прямо к делу:

– ЦРУ занимается расследованием обстоятельств исчезновения следователя Овертона.

– Билла Овертона? Нашего Билла Овертона? – опешил капитан Морелл. – Но почему?..

– Это связано с вопросами национальной безопасности, – ответила Анна, воспользовавшись безотказным выражением, которое в последнее время приобрело особое значение. – Мне нужно просмотреть весь его распорядок за последний месяц, а также все личные вещи.

– Ну да. Конечно. – Капитан встал. – Следствие еще не завершено, так что все собрано у нас в одном месте.

– Очень хорошо. Капитан, мы будем держать вас в курсе, – заверила его Анна.

– Буду вам очень признателен. – Открыв дверь, Морелл крикнул в коридор: – Ричи! – Появился тот самый полицейский в форме. – Ричи, покажи мисс Хельд вещи Овертона.

– Слушаюсь, сэр. – Ричи повернулся к Анне. – Пройдемте со мной, мэм.

«Мэм». Господи, какой же она почувствовала себя старой.

Полицейский проводил Анну до конца коридора и вниз по металлической лестнице в подвал, отгороженный решеткой от пола до потолка с запертой на замок дверью. Достав ключ, он отпер дверь и провел Анну по проходу между рядами полок. Полки были заполнены картонными коробками, расставленными в алфавитном порядке, с отпечатанными бирками.

Выбрав две коробки, Ричи отнес их на стол, прижавшийся к дальней стене.

– Служебные, – указал он на левую. – А в другой личные вещи. – Молодой полицейский выжидательно посмотрел на Анну взглядом щенка. – Я могу чем-нибудь помочь?

– Все в порядке, полицейский Ричи, – не смогла сдержать улыбку Анна. – Я сама справлюсь.

– Хорошо. Ну, тогда я вас оставлю. Если вам что-нибудь понадобится, я буду в соседней комнате.

Оставшись одна, Анна занялась в первую очередь левой коробкой. Достав папки с текущими делами, она просмотрела их, тщательно и досконально, обращая особое внимание на записи, приходящиеся на день встречи с Сорайей, указанный Ким Ловетт, и ближайшие последующие дни. Ничего.

– Твою мать! – пробормотала Анна, переключаясь на правую коробку, заполненную личными вещами Овертона.

Эта добыча оказалась еще более скудной, чем она ожидала: дешевая расческа с запутавшимися в зубьях тонкими волосками, две пачки жевательной резинки, одна закрытая, синяя выходная рубашка, заляпанная спереди жирным соусом, ужасный галстук из полиэстра в синюю и красную полоску, фотография глупо улыбающегося подростка в футбольной форме, вероятно сына, нераспечатанная пачка сигарет. И все.

– Merde![11]

Судорожным движением Анна сгребла жалкие остатки жизни Овертона со стола. Она уже собралась уходить, но тут заметила белый уголок, торчащий из нагрудного кармана синей рубашки. Схватив его кончиками пальцев, Анна вытащила листок линованной бумаги, сложенный вчетверо. Развернув его, она прочитала надпись, сделанную синей шариковой ручкой:

С. Мор – 8 и 12 СВ (пров)

У Анны застучало сердце. Это было именно то, что она искала. «С. Мор» – это, несомненно, Сорайя; «(пров)» может означать «проверить». Разумеется, Восьмая улица не пересекается с Двенадцатой в Северо-восточном секторе – и вообще нигде, если быть точным. И все же не вызывало сомнений, что Овертон проследил за Сорайей на Северо-Восток. Какого черта она там делала? В любом случае, от руководства она это скрыла.

Анна смотрела на записку, сделанную рукой Овертона, пытаясь в ней разобраться. Наконец ее осенило, и она рассмеялась. Двенадцатая буква алфавита – «Л». Северо-Восток, угол Восьмой улицы и Л-стрит.

Если Сорайя жива, скорее всего, она залегла на дно именно там.

Когда Борн прошел между двумя массивными валунами, свет лампы выхватил в темноте тропинку, которой воспользовался Мута ибн Азиз. Она шла на запад примерно километр, затем резко свернула на северо-восток. Борн преодолел пологий подъем, после чего тропинка повернула прямо на север, по узкой топкой долине, которая постепенно перешла в довольно большое плато.

При этом Борн все время приближался к Муте ибн Азизу, который вот уже несколько минут не двигался с места. Сосновый бор оставался густым; землю устилал толстый слой бурой хвои, источающей сильный аромат и заглушающей звуки.

Однако через пять минут лес закончился. Очевидно, в нем вырубили полосу, достаточную для того, чтобы принять реактивный самолет, стоящий в дальнем конце.

А у складного трапа стоял Мута ибн Азиз. Выйдя из леса, Борн направился прямо к самолету, «Ситейшон-Соверену». Иссиня-черное небо было усыпано звездами, сияющими холодным блеском бриллиантов, разложенных на черном бархате. На открытом месте чувствовался прохладный ветерок, насыщенный ароматом морской соли.

– Пора улетать, – сказал Мута ибн Азиз. – Все в порядке.