Предчуствие беды

Собрались в Академии — чем сильнее раскручивался маховик операции Молот, чем ближе были цели первого этапа — тем больше нервничал первый заместитель министра обороны генерал армии Сергей Леонидович Соколов. Казалось бы — все идет по плану. Рухнул, развалился как карточный домик решим шахиншаха в Иране. Все считали что это невозможно, нет, не в этой жизни — но это случилось. Чудовищные столкновения с полицией, САВАК, жандармерией, закончились десятками, даже сотнями тысяч погибших — и крахом режима. Никто, даже американцы не знали тогда, что шахиншах смертельно болен, рак подгрызает его изнутри, лишает воли к сопротивлению. К зиме 1979 года шахиншах не выдержал — и покинул Тегеран. После чего режим, который еще мог держаться, мог сопротивляться — ибо он показал свою устойчивость, не остановился перед тем, чтобы вывести танки на улицы, чтобы расстреливать из пулеметов обезумевшие толпы. Он мог бы выстоять — по крайней до прихода к власти Рональда Рейгана, человека сделанного из совсем другого теста, нежели "благопристойный" Картер. Но шахиншах сдался, вылетел в Каир, к своему старому другу Анвару Садату — и брошенные им на произвол судьбы чиновники и генералы решили прекратить сопротивление, сдаться на милость новой власти. Верней, немного не так. Они решили построить новую власть — более демократичную чем была раньше. Но обезумевшую, вкусившую крови — своей и чужой толпу — уже было не остановить. И прибывшего в Тегеран из Парижа аятоллу Хомейни, властителя умов масс этим тоже невозможно было остановить. Аятолла был фанатиком и прибывшие с ним люди, тоже были фанатиками, им нужна была вся власть, без остатка. А вот те кто им сопротивлялся — фанатиками не были, они не представляли себе что их ждет, что готовит им и многим другим исламская революция — потому что доселе исламских революций просто не было[23]. Потом они жестоко поплатились за это — они все. А над схваткой, в положении третьего радующегося, каменной глыбой нависал Советский Союз — и две дивизии ВДВ находились в состоянии повышенной боевой готовности ориентированные исключительно на Иран. По воспоминаниям офицеров — считай, на парашютах сидели.

Собрались четверо. Сам генерал армии Соколов, первый заместитель министра обороны СССР, невыспавшийся и нервничающий. Генерал-полковник Дмитрий Семенович Сухоруков, невысокий, интеллигентный — в спецкомитете, занимавшемся реализацией "Молота" он занял (по должности) место колоритного Маргелова, командующего ВДВ, отправленного в конце концов на пенсию, по истечении всех мыслимых и немыслимых сроков выслуги лет. И генерал-майор ГРУ ГШ Владимир Владимирович Горин, представитель ГРУ в спецкомитете, основное действующее лицо на сей момент. На Горина в настоящее время сходились ниточки как официальной агентурной сети в Иране, Ираке, Афганистане, других странах Востока — так и каналы информации от его личных, им же выращенных агентов. До начала второго этапа операции "Молот", когда в дело пойдут летчики и дивизии ВДВ, генерал-майор Горин являлся ключевым исполнителем операции. Да и потом, когда уже заговорят пушки — дело ему тоже найдется…

Четвертым был координатор "Молота" от ЦК КПСС, фамилию которого лучше не называть и сейчас. Назову только имя — Александр Михайлович.

Собрались по инициативе Горина — получив последнее донесение из Афганистана и сопоставив его с другой информацией, генерал-майор (недавно прошло назначение) забил тревогу. Он отчетливо понимал, что за двумя зайцами погонишься — не поймаешь ни одного. Иран — или Афганистан, или-или. Иран — прямой выход в Персидский залив, кладезь нефти и газа, довольно развитая промышленность оставленная шахом. Афганистан — нищее, никому не нужное захолустье. Но кому-то очень нужно, чтобы рвануло именно в Афганистане — до того как сработает "Молот".

Собрались в одном из кабинетов Академии Генштаба — перед тем как начинать, Горин сам, не доверяя никому, быстро проверил кабинет на наличие подслушивающих устройств. Как и следовало ожидать, их не было — подслушивать тут было нечего…