Предчувствие беды

Было также известно, что мать звонила дочери в Москву. Телефон в ее квартире не отвечал. И он действительно не отвечал.

Когда Турецкий закончил допрос подчиненных Александры Борисовны, часы показывали семнадцать двадцать. Он созвонился с Грязновым.

Через полчаса Турецкий в сопровождении оперативников МУРа прибыл на улицу Глаголева, где проживала, согласно прописке, искомая Небережная.

Они имели при себе ксерокопию фотографии Небережной и фоторобота, составленного со слов Голубевой и Черкесовой.

Глава 10. ТАКТИКА ОПЕРЕЖЕНИЯ

Едва дверь за Глебом захлопнулась, Александра села на постели, глядя на дверь широко распахнутыми глазами и шевеля губами в безмолвной молитве.

И молитва была услышана. В замочной скважине заскрежетало, дверь отворилась. На пороге комнаты возникли те же двое.

– Он в аптеку пошел, – без предисловий проговорила Саша.

– В аптеку? Это хорошо. Ближайшая – в десяти минутах ходьбы. Туда и обратно, да там минут пять – итого почти полчаса.

Жало подошел к женщине:

– Давай руку.

Она протянула скованное наручником запястье. Он сунул в замок тонкую железку, повозился немного, и браслет, разинув пасть, упал на пол.

Саша растирала запястье, приговаривая сквозь хлынувшие слезы:

– Господи, я уже и не верила… Спасибо вам! Теперь выбраться скорее!

– Идти можешь?

Саша спустила ноги на пол и вдруг поймала на себе взгляд мужчин.

– Господи, я же голая! – Она схватила покрывало, закрыла грудь. – Что же делать?

Жало посмотрел на напарника.

– Муха, скидывай треники и футболку! – приказал он.

– Ты че? А я как пойду?

– Скидывай, придурок! Некогда разбираться! Мы с девушкой к нам домой перекантуемся, оттуда ментов вызовем. А ты и в трусах до дома добежишь. Не голым же. Изобразишь из себя спортсмена.

– Так сам и скидывай, – огрызнулся Муха.

– Я тощий и длинный. На нее мои джинсы не налезут. Давай делай, что говорят, пока по шее не схлопотал!

– Пожалуйста, я вас умоляю! Я за все заплачу! – плакала Саша.

– Ладно, – буркнул Муха.

Приятели вышли на кухню.

– Главное – ее к нам перетащить! Когда еще такой случай будет?! – прошипел Жало. – Снимай портки!

Муха стащил с себя одежду, сунул приятелю, оставшись в замызганных черных плавках. Жало прошел в комнату.

– На, девушка, одевайся по-быстрому. Мы тебя на кухне ждем.

Саша, торопясь и морщась от боли, которую причиняло ей каждое движение, надела пропахшую потом футболку и бесформенные, давно не стиранные тренировочные. Впрочем, все это было совершенно не важно! Важно было только одно – выбраться отсюда до возвращения Глеба. От страха перед своим мучителем Саша почти не соображала.

– Готова? – В комнату заглянул Жало. – Рожа у тебя больно побитая, выводить-то тебя стремно. Ладно, патлы на лицо навесь, вот так. Ну, вперед!

Все прошло благополучно. Середина рабочего дня, окраина города, наконец, еще не закончившееся лето, задержавшее пенсионеров на дачных участках – все это было на руку беглецам. Никто не повстречался на пути странной парочке – долговязому мужчине, поддерживающему под руку невысокую женщину со спутанными каштановыми волосами, одетую мешковато и неряшливо. Женщина едва переставляла ноги, словно пьяная. Да если бы кто и видел, как парочка входит в подъезд пятиэтажки, вряд ли бы и удивился: мало ли алкашей и алкашек проживает в столице?

Скорее уж, внимание гипотетического прохожего привлек бы странного вида спортсмен, с дряблой, нездоровой кожей, в обтягивающих широкий зад сатиновых плавках послевоенных времен. Спортсмен нервно оглядывался на бегу и исчез в том же подъезде, что и пара алкашей.

Все это отметил в своем дневнике седовласый мужчина, сидевший в инвалидной коляске подле окна соседнего дома. Мужчина – в прошлом метеоролог, привык заносить в свой дневник все, что привлекало его внимание.

Саша пугливо озиралась в грязной, ободранной квартире. Она все еще не верила в освобождение. Казалось, Глеб найдет ее своим звериным чутьем, вот-вот ворвется сюда и… Да перережет их всех! Какая необычайная физическая сила поднималась в нем в минуты возбуждения, она уже знала.

– Ты проходи, садись, – взглянув на ее бледное лицо, ласково проговорил Жало. – Иди в комнату, присядь на диван. Вон, плохо тебе совсем.

Дверь в квартиру хлопнула, Саша вздрогнула, напряглась натянутой струной.

– Ну чего ты? Это приятель мой вернулся, – хмыкнул Жало.

– Дурака из меня сделал и радуется. – Муха прошмыгнул в другую, маленькую комнатку. Вышел в брюках.

– Иди, душа моя, чайник поставь, – ласково пропел ему Жало. – А то девушку аж колотит всю. Как звать-то тебя?

– Александра.

– А фамилия?

– Нужно милицию вызвать! – вместо ответа воскликнула Саша.

– Так чего я и спрашиваю. Кто вызывать-то будет? У тебя вон зубы стучат.

– Небережная.

– Че? – не понял Жало.

– Фамилия моя – Небережная.

– Ага, теперь понял. А маньяка твоего как кличут?

– Глеб Каменев.

– Эк трясет-то тебя! Муха, как там с чаем?!

Он вышел на кухню. Муха громыхал чайником. На столе стояла баночка из-под майонеза с белым порошком на дне. Плеснув в стакан воды, Жало вытряхнул туда порошок.

– Валерьянка где?

Муха достал из ящика капли.