Предчувствие беды (Агония 4)

То, что я слышал, мне не нравилось. Крайне. Хот бы потому, что я как добывающий офицер мог и должен был оценивать на месте - насколько можно доверять переданной информации и самому источнику. Потом эта оценка должна будет уйти вместе с самой информацией генералу Горину. Некоторые добывающие офицеры, для того, чтобы придать весомость и значимость собственной работе сознательно завышали оценку и самой информации и агента. Но мне этого делать не пристало - слишком многое стоит на кону и слишком серьезны последствия такого завышения - теперь я это отчетливо понимал, намного отчетливее чем в Ленинграде. Поэтому, вместе с информацией уйдет и моя оценка - агент пристрастен, психически нестабилен, чем то подавлен и находится на грани нервного срыва. Переданной информации безоговорочно доверять нельзя, это может быть банальное сведение счетов между двумя конкурирующими политическими группировками с попыткой втянуть сюда советскую сторону.

- Товарищ Хашим - твердо начал я, отсекая дальнейшие слезливые рассказы о тяжелой жизни - что я должен передать в Москву?

- В Москву. В Москву ты, рафик Сергей должен передать следующее. Позавчера меня вызвал товарищ Ватанджар, министр внутренних дел и непосредственный начальник. Дал ознакомиться с документом - материалами объединительного съезда партии, где избиралось ЦК. Не с резолютивной частью а с самой стенограммой прений товарищей при избрании объединенного ЦК партии. Там было то, что сам товарищ Амин признается, что во время обучения в США получал деньги от ЦРУ США****. Потом товарищ Ватанджар сказал, что сам товарищ Амин до сих пор получает деньги от ЦРУ и предает дело Апрельской революции. Потом он сказал - готов ли я выполнить то, что нужно для продолжения дела Апреля. Я сказал, что готов. Тогда товарищ Ватанджар приказал мне найти еще четвертых таких же преданных делу Апреля людей, как и он сам, как и я. Он сказал, что его могут арестовать в любой момент - но мы должны довести дело до конца и казнить агента американского империализма Амина чего бы это не стоило, что это надо сделать для сохранения завоеваний Саурской революции. Я сказал, что сделаю это и он может быть спокоен.

- То есть товарищ Ватанджар приказал вам убить Амина?

- Именно так, рафик Сергей. Ватанджар приказал мне подготовить убийство Амина.

Если честно - то у меня глаза на лоб полезли. Вот только сейчас я себя читал настоящим добывающим офицером ГРУ - а теперь, когда передо мной во всей своей неприглядной красе стал вопрос: что делать - ответ у меня один. Я не знаю, что мне делать. Просто - не знаю. Представить себе не могу.

- Рафик Хашим - я старался говорить максимально спокойно - как офицер и как коммунист вы должны понимать, что убийство одного из руководителей государства является преступлением, какими бы обстоятельствами оно не оправдывалось. Если товарищ Амин и впрямь сотрудничает с ЦРУ - то его надо разоблачить и судить, чтобы весь афганский народ знал про суровую кару, постигшую предателя. Именно так. Разоблачить и судить - но никак не убить. Вы это понимаете?

Хашим смотрел на меня. И молчал.

- Товарищ Хашим, вы это понимаете? - переспросил я

- Понимаю. Вот только товарищ Амин и его люди - не понимают. Их никогда не останавливало убийство.

- Мы должны поступать по-коммунистически. Даже если агент ЦРУ совершает убийство - мы не должны ему уподобляться. Сделаем так. Я немедленно доложу информацию ... в Москву. До того, как придет обратная информация из Москвы - дайте мне честное слово коммуниста и офицера ничего не предпринимать. Ничего, товарищ Хашим! Вы можете мне это пообещать? Сколько времени вам дал на подготовку Ватанджар?

Хашим подумал

- Несколько суток.

- Несколько суток. Скажите, что людей найти не так то просто. Что это требует времени. Что любой может оказаться человеком Амина и вы не можете просто так подойти к нему с предложением. Любой ценой тяните время. Когда придут инструкции из Москвы - тогда и решим как быть дальше. Вы меня понимаете?

Полковник кивнул.

- Понимаю. Понимаю, рафик Сергей. Но я бы хотел в ответ вашего слова.

- Какого?

- Что если все пойдет не так - вы поможете мне укрыться в посольстве СССР, а потом вывезете меня в Советский союз. И мою семью тоже. Иначе меня просто убьют.

Таких обещаний я не имел права давать - потому что даже не был официально приписан к резидентуре, я был чужим среди чужих.

- Обещаю, товарищ Хашим - сказал я - честное слово советского офицера и гражданина, что в случае чего я позабочусь об укрытии для вас и вашей семьи.

Потом я долго буду вспоминать данное мне обещание. И проклинать себя за него. Но все это будет потом.

- Хорошо... - сказал Хашим после долгого молчания - я верю тебе, товарищ Сергей. Верю.

- Когда мы сможем встретиться?

Хашим подумал

- Часто нельзя. За мной следят, за тобой наверное, тоже. Через пять дней. Здесь же. Ты получишь ответ из Москвы к этому времени?

- Думаю что да.