Предчувствие беды

– Капитан Белов.

– Дежурный, майор Бобрик. Срочный сбор. Машина у вас есть?

– Есть.

– Тогда полчаса на то чтобы добраться до аппарата ГВС.

– Есть.

Ну и что происходит?

Не поел, толком не собрался – времени не было. Просто затолкал отказывающееся подчиняться тело в военную форму, выпил воды и таблетку аспирина, выскочил – пришлось вернуться, забыл ключи от машины. Было понятно, что произошло что-то серьезное – просто так сбор бы не объявляли.

Уже на первом повороте, как раз на выезде из городка советников увидел такое, что нажал на тормоз прямо посреди дороги.

Бронетранспортеры!

Самые настоящие, два бронетранспортера БТР-60ПБ. Афганские, других здесь нет. Несколько сорбозов на броне, кто-то похоже досыпает, кто-то бодрствует – но до советских советников-мушаверов им особо дела нет. Значит не контрреволюция, иначе бы блокировали советнический городок, а то бы и обстреляли.

Черт, как быстро жаргон местный усвоил. Революция, контрреволюция.

Мелькнула мысль спросить, что происходит у сорбозов, но, подумав получше от этой мысли отказался. Языковой барьер – раз. Что происходит – непонятно. Пропускают – вот я и поеду. Что мне суждено знать – до меня в аппарате ГВС доведут.

Доводить обстановку естественно никто не стал – стоило только переступить порог – как водоворот работы затянул с головой. В основном бумажной и телефонной – телефоны просто разрывались. Надо было отслеживать обстановку во всех частях афганской армии, связываться с советниками и передавать руководящие указания, отвечать на запросы Москвы, которой нужны а была информация. Надо было составлять сводку за день – и что там писать было непонятно. Надо было установить, что происходит в городе. И, наконец – надо было исхитриться не вляпаться во внутриафганское противостояние самим. Один дурак – офицер или советник, а дураков тут тоже хватало – и все. Приехали…

Что произошло – понял, не сразу, но понял. Тараки, стремительно теряющий позиции решил разрубить гордиев узел – убить Амина. Что конкретно произошло во дворце Арк – толком никто не знал, но уже очевидно было, что попытка убийства благополучно провалилась. И теперь Амин предпринял ответные действия – при том, в глазах партии он будет прав, потому что Тараки выступил первым и первым перешел черту. Хотя о чем это я? Прав – не прав – здесь нет правых и не правых. Здесь есть свои – и чужие.

В городе были войска. У столицы всегда дислоцировались две дивизии, в том числе танковая. Армия использовалась всеми правителями как средство крепления своей власти, а заговорщиками – для реализации своих планов. Очевидно, что сейчас происходило нечто среднее между первым и вторым – по сигналу начальника генерального штаба Якуба войска вошли в город, заняли позиции согласно плану. Стрельбы слышно не было, в том числе и у дворца Арк. Однако, пользуясь аппаратурой прослушивания, мы почти сразу поймали сигнал из Арка – "Первый окружен вторым, первый прости помощи". Но на помощь Тараки сейчас не мог прийти уже никто – власть он потерял давно, и сейчас просто декларируемое положение дел приводилось к реальному.

Москва запрашивала информацию – кто сейчас у власти, когда соберется ЦК, что происходит с армией. Установки были две, обе в категоричной форме. Первая – не допустить вмешательства армии в конфликт. Вторая – любой ценой спасти жизнь Тараки.

Спасти – это хорошо. Вот только – как?!

Работы было… а мне надо было вырваться, причем вырваться любой ценой – вытаскивать агента. Полковник Асад Хашим для меня был сейчас важнее чем Тараки и Амин вместе взятые. Потому что это был мой агент, а я был его куратором. Куратор отвечает за своего агента – первая заповедь любой разведки, куратор должен делать все, чтобы сохранить источник информации. А про то, что Хашима надо было вытаскивать, я знал точно – когда имеет переворот, всегда сводятся счеты. И тот человек Амина, заместитель Хашима, который работал в Царандое безусловно захочет стать начальником…

Но вырваться я смог лишь к шестнадцати ноль-ноль, когда было уже поздно…

За целый день обстановка изменилась мало. Бронетехника по-прежнему стояла на улицах – но солдаты кто спал прямо на броне, кто переминался рядом – в общем, просто вошли, задачу им никто не ставил. Защитников революции в патрулях было больше чем обычно, стрельбы слышно не было, народа на улицах было много. Это самый лучший барометр общественного спокойствия – если бы что-то происходило серьезное, улицы мгновенно бы опустели.

А вот у здания Царандоя были выставлены дополнительные посты. Без бронетехники – просто те же что и на улицах, ничего не понимающие солдаты…

Пропуска в здание у меня не было – но как пройти я хорошо знал.

– К майору Вазири! – резко сказал я, махнув перед лицом часового своим удостоверением.

И не дожидаясь согласия, шагнул вперед.