Предчувствие чуда

– Я была готова поклясться чем угодно, что он умер, но сама я его не видела мертвым. Иногда, во время обострений болезни, доктор Экман начинал бродить. Правда, недалеко. Как-то раз мы обнаружили его в кладовой. В другой раз он упал через перила веранды и ушиб плечо. Я велела Пасхе следить, чтобы он не вставал с постели в часы бреда. Пасха был отличной сиделкой, привязался к доктору Экману, как теперь к вам. Но как-то после полуночи он прибежал ко мне в хижину, и на нем лица не было. Вытащил меня из постели. Едва я сунула ноги в сандалии, как он потащил меня к кладовой. В ту ночь дождь лил как из ведра, а Пасха рыдал так, словно настал конец света. Я предположила, что доктор Экман умер. Помню, меня это очень удивило, ведь я не сомневалась, что он выкарабкается. Мы пришли на веранду, Пасха посветил фонариком на кровать, обвел лучом всю комнату. Доктор Экман пропал, куда-то ушел, пока Пасха спал в гамаке. Я разбудила Беноита, он отправил на поиски группу лакаши, но найти доктора не удалось ни в ту ночь, ни на следующий день, ни позже. Вы уже знаете, что такое джунгли. Трудно предположить, чтобы больной человек мог продержаться в этих местах ночью дольше двадцати минут. Андерс мог наступить на ядовитого паука. Залезть в дупло гнилого дерева и не проснуться. Его мог сожрать кто-нибудь. Словом, я не знала, что там случилось, но он исчез, доктор Сингх, бесследно исчез, как исчезают мертвые, и я решила, что он мертв. Остальным я сказала, что тело унесли среди ночи лакаши. Мистеру Фоксу написала, что мы его похоронили. Я была уверена, что уладила все с максимальной деликатностью. Так было до тех пор, пока Барбара Бовендер не ошиблась притоком и не увидела своего отца.

До этой секунды Марине казалось, что она постигла джунгли. Ведь она заметила копьеголовую змею, разрезала на куски анаконду. Она успешно выполняла на грязном полу хирургические операции, не имея ни лицензии, ни квалификации. Она ела кору с деревьев и плавала в реке в испачканном кровью платье. И все зря. Под этим кругом ада лежал другой, и, чтобы выжить в нем, нужны были совсем иные умения, которых у Марины не было. Но она все равно поплывет туда. Глупая, она считала, что все потеряно, в то время как еще и не начинала искать. Возможно, Андерс Экман жив. Андерс – ее друг, отец троих детей – сидит в нескольких милях вниз по реке у каннибалов и ждет, когда мимо проплывет лодка.

– Насколько опасно ехать к хуммокка?

Доктор Свенсон прикрыла глаза ладонью.

– Думаю, они вас убьют.

…Андерс снял халат и надел куртку, висевшую возле двери. Заново повязал галстук, достал из стола портфель.

– Еще одно совещание, и я сдохну, – сказал он Марине…

Она взглянула в открытую дверь. Было еще совсем рано. И двух часов не прошло с тех пор, как Марина ела кору.

– Надо ехать немедленно.

– Поедете после того, как мы все обдумаем, – возразила доктор Свенсон. – Сначала надо выработать план действий.

Марина покачала головой. Она вспомнила, как Карен Экман говорила, что деревья действуют Андерсу на нервы. Настало время сойти с тропы и поискать его в чаще.

– Не думаю, что завтра что-то изменится, – сказала Марина и вышла из хижины.

Пасха поплелся за ней. Доктор Свенсон что-то кричала вслед, но Марина не вернулась. План действий можно обсуждать еще год. Марине хотелось лишь одного – сесть в лодку и плыть навстречу Андерсу и собственной судьбе. Мысленно она уже плыла по реке, течение тащило ее все дальше от лагеря, а на душе было спокойно. Пусть вода влечет ее, тянет на дно, поднимает к солнцу. Марина была готова положиться на волю реки, если та принесет ее к Андерсу. Однако перед тем как бежать на пристань, она заглянула в кладовую. Нельзя ехать к хуммокка с пустыми руками. Что же им предложить в обмен на Андерса? На дне одного ящика Марина нашла десять апельсинов и взяла их и арахисовое масло. На шею намотала, точно шарф, белую ночнушку Барбары, в надежде, что ей хоть чем-то поможет такой универсальный символ перемирия. Пожалела, что под рукой нет бус, пуговиц, ножей и краски – только шприцы, лакмусовая бумага, стеклянные пробирки с резиновыми пробками и бутылки с ацетоном. Она опустилась на ящик с консервированными фруктами, закрыла глаза и увидела, как Андерс сидит за лабораторным столом и листает определители птиц. Марина попыталась сообразить, что в этих краях может цениться так же высоко, как жизнь доктора Экмана. И вспомнила про раппы.