Предчувствие «шестой волны»

Гражданская война выдалась на редкость холодной. Дальше листовок дело не шло, а главные события разворачивались в области дипломатии. Играя в легитимность, Пётр Первый послал послов к синим обезьянам и местной нежити. Первая делегация вернулась похмельная, но счастливая, вторая же, щедро напоённая на посошок «божьей росой», — трезвая, злая, порядком изнасилованная и в рваной одежде. В ответ Пётр Первый объявил, что будет строить самодержавие в отдельно взятом районе. С Москвой было решено не общаться ввиду того, что в РФ господствуют самозванцы. (Москва, к слову сказать, была тому только рада.)

Для начала воздвигли памятник Пиндару и Евсею Ивановичу Милютову. Образ Пиндара напоминала простая забетонированная свинья… Пиндар окончательно стал святым: Пётр Первый велел канонизировать всех, кто, как он выразился, сдох за нашу свободу. Вторым эдиктом царь повелел повесить Настасью, как он сказал, «за блядство, измену Родине и прочее компрадорство». Однако её, как и напророчил ведун, нигде не могли найти.

После третьего эдикта у деревни Пыльнёво появился флаг: поле из чёрной, бурой и малиновой полосы. Чёрный цвет символизировал сумрак ночи, из которого вышла новорождённая монархия, бурый подчёркивал забурелость, а малиновый означал малину. Проникнувшись ложным патриотизмом, окружение Петра Первого тут же окрасило своих кошек в цвета нового триколора.

Пиком холодной войны стала встреча трёх паханов у Чёрного камня. После второй закусили. После третьей Вася Прелый оглядел народных вождей и сказал, что признает главенство Петра, если тот возродит райком и объявит всех баб коллективной собственностью. «Чё, сволота, думаешь, твоё время придёт?» — ухмыльнулся Матвей, с детства ненавидевший компромиссы. «Я за согласие», — сказал Василий. «А я за народ», — возразил Матвей и ударил Василия табуреткой. Тот упал без чувств. «Жить надобно не по лжи», — заявил Матвей, ткнув пальцем в сторону соглашателя. И снова поднял он правдолюбивую табуретку… Но подоспевшие клевреты царя помешали её опустить.

«Ты что на меня поднял?» — с укоризною спросил Пётр Первый. «Сегодня я поднял на тебя руку, — сказал Матвей, — а завтра весь народ поднимет на тебя ногу». Поваляв в навозе, Матвея украсили кандалами, но фраза вошла в историю.

Когда Вася Прелый пришёл в себя, ему предложим отречься от идеалов. Прелый сказал, сколько это стоит и куда клевретам надо идти. «Идейный, бля», — вздохнули они. Самый активный клеврет ударил Васю в живот. Когда тот очнулся, то назвал цену в два раза меньшую. Клеврет усмехнулся и снова обрушил кулак. Цена опять упала в два раза. Это повторилось шестнадцать раз, на семнадцатый Вася сказал, что отречётся от мракобесного сталинизма за два куриных яйца. Сделку, как и полагается в таких случаях, удостоверили два свидетеля. Царь хотел, чтобы коммунар расписался кровью, но тот, повинуясь смутной логике, отказался.

Следующим днём Василий вышел к народу и громко обличил советскую жизнь, уподобив её русским сказкам, похмелью и сифилису. Последнее сравнение убедило, и народ отрёкся вслед за вождём. А его речь, наряду с фултоновским выступлением Черчилля, стала лучшим примером злобной буржуазной истерики. «Похуизм, самодержавие и народность!» — крикнул он под конец. Народ, услышав, что его вспомнили, одобрительно загудел.

Матвей же проявлял стойкость… Его пытали хлебом, навозом, пробовали пытать водкой, но Матвей стоял на своём. Ночью он убежал, вновь собрал анархический элемент и продолжил свою подрывную деятельность.

В советники Пётр взял себе батю Изика, и это было его роковой ошибкой.

Масонская линия

Вот что пишет о дальнейших событиях доктор исторических наук Г. Е. Дотов:

«Системный кризис, охвативший все сферы жизни Пыльнёвской монархии, требовал эффективной программы действий на ближайшие годы. Экономика Пыльнёва имела так называемый виртуальный характер, то есть темпы роста ВНП не гарантировались ничем. Требовалось обновить основные фонды, поскольку при существующих технологиях ни интенсивный, ни экстенсивный рост не представлялись возможными. Единственный путь к этому в условиях Пыльнёва — создание благоприятного инвестиционного климата. Однако вместо реструктуризации основных фондов правительство Петра Мочалина начало проводить культурную революцию.