Предчувствие «шестой волны»

Остер добрался до крошечного проулка, упиравшегося в глухую кирпичную стену Сбоку узкая лестница вела к приоткрытой двери полуподвала. Жесть навеса вспучилась уродливыми горбами. Раньше здесь был китайский ресторанчик, но хозяева давно разорились, помещение пустовало, и о прежних временах напоминали только скелеты бумажных фонариков под потолком. Цементный пол залило водой, в которой плавали обрывки гофрированного картона и пожелтевшие куски пенопласта. Отсюда через сложную систему заброшенных подвалов и подземных складов можно было выйти к Большой Трубе, где Остер оставил лодку.

Он включил фонарик и нырнул в затхлый коридор. Жёлтый луч скользнул по стене, покрытой вязью свастик и похабных надписей. По углам болтались клочья испанского мха. Хлюпая по воде, Остер прошёл на бывшую кухню — там ещё сохранились длинные столы, обитые ржавым железом и заваленные полусгнившими одеялами. Иногда здесь ночевали бездомные, но надолго никто не останавливался: слишком холодно и сыро.

Дорогу Остер знал назубок: через пролом в узкий туннель, где под потолком тянутся пучки телефонных кабелей; потом через склад текстильной фабрики в сплетения катакомб под индийским кварталом, где даже камень пахнет корицей… Этим путём он ходил уже не первый год и чувствовал себя здесь гораздо увереннее и уютнее, чем наверху, на шумных и беспокойных улицах. Изредка, когда Остер подбирался совсем близко к границе миров, в тишину подземелий врывался гомон города. В остальное время единственными звуками были скрип битого кирпича и стекла под ногами, журчание воды да сиплый шорох собственного дыхания. Луч фонарика выхватывал то скопления бурых водорослей, то колонии бледных грибов. Белый, почти прозрачный краб размером с детскую голову метнулся в щель между трубами и тихо скрёбся там, пока Остер не отвёл фонарь. Порой очередной туннель разрезали косые полосы серого света, льющегося сквозь решётки стоков. Но вскоре пропали и они.

Остер почти вышел к Большой Трубе, когда впереди мелькнул слабый огонёк. Остер остановился и выключил фонарик. На мгновение он почти ослеп; темнота навалилась, сжав в тисках клаустрофобии. Он зажмурился и сосчитал до двадцати, дожидаясь, пока под веками исчезнут разноцветные пятна. Когда Остер открыл глаза, то уже мог различать что-то дальше собственного носа.

Огонёк то вспыхивал, то опять гас. Голубой отблеск расплывался в сыром воздухе тусклым гало. Остер нерешительно шагнул вперёд и замер. Может, это горит приманка подземного удильщика и Остера ждут оскаленные клыки неведомой твари? Или светится фонарик на шлеме такого же, как он, исследователя подземного мира?

В стороне от первого огонька вспыхнул ещё один, спустя мгновение — третий, пустой и холодный в кромешной темноте. Остер почувствовал себя астронавтом, потерявшимся в просторах дальнего космоса: на мириады световых лет вокруг — лишь бездушное сияние. Подземное созвездие, великое в малом. Адмиралу Бёрду и прочим адептам теории полой Земли этот образ пришёлся бы по душе.

Огоньков стало больше десятка, и они приближались. Издалека донёсся напряжённый стрекот. Остер попятился, запнулся о торчащую из пола балку и замахал руками, пытаясь удержать равновесие. Что-то резко ударило в грудь и отлетело в сторону — будто с силой швырнули скомканной газетой.

Остер щёлкнул выключателем. Фонарик пару раз мигнул, но всё-таки зажёгся. Прямо под ногами на цементном полу шевелил усами сверчок — огромный, почти с ладонь. Жирное брюшко пульсировало, будто насекомое никак не могло отдышаться. Суставчатые лапки дёрнулись, и в уши ударил оглушительный треск; вспыхнуло синим. Остер нагнулся, чтобы получше рассмотреть удивительное существо, но сверчок отскочил в сторону. Огонёк рассёк темноту туннеля, как метеор, а на рукав Остера прыгнул второй сверчок, немногим меньше первого.

Остер не заметил, как его окружили насекомые. Их становилось всё больше; звук нарастал, как рёв прибоя. От шелестящего гула заложило уши, свет бесчисленных фонариков сливался в мерцающее марево. Остер вжался в стену в надежде переждать нашествие, но насекомые прыгали на одежду, лезли в лицо и за ворот — он едва успевал сбрасывать с себя нахальных тварей.

Очевидно, это была массовая миграция — явление таинственное и уникальное. Сверчки приходятся родственниками саранче и наверняка могли унаследовать её привычки. Правда, до сих пор Остеру не доводилось слышать, что подобные феномены возможны под землёй. В солидной монографии профессора Кларка «Фауна катакомб» об этом не было ни слова. Впрочем, в той же книге рыбе Доджсона посвящено два абзаца, сводившихся к тому, что «с большой вероятностью это миф, не имеющий научного подтверждения». Остер со злорадством отметил, что Кларк вновь оказался некомпетентен.