Предчувствие смерти

— Но если организатор думает, что ты не в курсе, зачем оказывать на тебя давление?

— Правильно. Значит, нас всех, и особенно меня выпихивают не только из города, но даже из Крыма, полагая, будто я что-то знаю. Поэтому никакая Ялта или Мисхор нас не спасут, это все здесь слишком близко. Нам ясно дают понять: возвращайтесь домой, займитесь своими привычными делами, уезжайте подальше, и тогда вам ничто не будет угрожать.

— Ничего себе! Нам что, собираются испортить отпуск? Я с этим не согласен.

— Дело не в испорченном отпуске. Это вообще может быть очень опасно, я чувствую.

— А я на что? Буду вас защищать.

— Андрей… Но ведь отпуск пока портят только нам. Ты можешь отдыхать. — Вера посмотрела на Двинятина, в глазах ее промелькнула лукавая искорка.

— Тебе что, нужно объяснять, с кем я хочу проводить этот отпуск? — не принимая игру, возмутился Андрей.

Вера помолчала.

— Давай еще прогуляемся, — сказала она, вставая.

Они спустились от Генуэзской крепости назад той же дорогой, и Вера внезапно свернула на боковую улицу. Улица Тимирязева была пустынна: одноэтажные домишки, какой-то заброшенный храм и тишина должны были бы внушать умиротворенность, однако Вера ее не чувствовала. Ее опять начало знобить, она встревожилась, ускорила шаг, взяла Андрея под руку.

— Андрюша, — сказала она вполголоса, — кажется, мы тут не совсем одни. Только не оглядывайся, за нами идут двое парней.

— Знаю, не волнуйся, — сказал Андрей. — Я их тоже заметил. Странно, если это по нашу душу, почему до сих пор не подошли, не попросили закурить? Обычно с этого все начинается.

— Это называется «сценарий введения в роль жертвы»… А почему до сих пор не подошли, кажется, я догадываюсь, — сказала Вера с некоторым облегчением. — Один из них был на пляже, когда вы с Иваном разминались, видел твою подготовку. Потому и не решаются подойти, боятся.

— Ну, у тебя и глаз-алмаз! Не перестаю удивляться твоей памяти. А боятся они правильно.

Они вышли через заросшую жухлой травой аллею к каменным воротам и ограде. На мраморной табличке Вера выхватила взглядом слова «…профессора Айвазовского». Они оказались в небольшом аккуратном скверике, выложенном шестигранными плитами.

— Ага, я поняла, где мы. — Где-то здесь могила Айвазовского, — сказала Вера.

— Привет, — послышалось сзади.

Их было уже четверо — обычных парней, ничем вроде бы не примечательных, кроме специфической накачанности. Мощные плечи, тяжелые затылки, уверенный взгляд.

— И ваша могила тут будет, — сказал один из них, губастый.

Вера, как всегда в таких ситуациях, хотела немедленно что-нибудь предпринять, чтобы не дать страху парализовать волю. Кричать или изображать из себя полоумную, врываться в разговор нападающих потоком своих фраз — словом, срывать сценарий нападения как угодно. Обычно ей это удавалось. Но Андрей помешал.

— Отойди туда, — кивнул он в сторону каменных ступеней, ведущих в небольшую заброшенную часовенку.

В голосе его прозвучали такие сила и твердость, что Вера послушно отошла. А Андрей как-то боком приблизился к парням и остановился.

Предупреждали же вас, чтоб уехали, — добавил губастый.

— Да чего с ними базарить, — сказал еще один. — Наказать надо! Падлы!

Андрей не отвечал. Вера тоже не вслушивалась в слова, понимая, что они не имеют никакого значения и нужны только для подбадривания нападающих, введения самих себя в агрессивное состояние. В непривычной роли пассивного наблюдателя Вера бывала редко, и ей было страшно — не за себя, а за своего спутника. Однако по-настоящему испугаться она не успела. Все четверо напали на Андрея, и не так, как обычно бывает в красиво поставленных драках, в фильмах-боевиках, когда злодеи нападают по очереди. Эти подскочили все вместе, разом. Ничего толком не было видно, только мелькнули занесенные руки двоих парней, и туг же эти двое растянулись на каменной плитке. Двое других резко остановились, один присел с исказившимся лицом, другой замер и плюхнулся на задницу. Андрей, будто он тут ни при чем, стоял чуть в стороне со странным лицом: взгляд его был обращен не к нападавшим, а. как будто между ними — то ли вдаль, то ли внутрь себя, Вера опять отметила, что он не делает никаких красивых «киношных» жестов, не принимает специальных «восточно-единоборственных» стоек. Как будто включили звук, раздался мат и вопли. Трое опять подскочили, и опять Андрей с отрешенным лицом словно исчез на мгновение. Один из нападавших проехал всем телом далеко по жесткому камню и остался там лежать. Двое других валялись у ног Андрея. Он перешагнул через них и подошел к Вере, и теперь лицо его ничего не выражало, кроме облегчения от того, что неприятная работа наконец выполнена.

Они спустились по ступенькам в небольшой дворик, присели на камень у часовни. Вера обняла Андрея. «Я тебя люблю», — хотела она сказать, но дыхание куда-то пропало.

— Ничего-ничего, все в порядке, — сказал он чуть прерывистым голосом. — Все уже позади. Им только казалось, что они хорошо подготовлены.

— Почему «казалось»? Они что, уже не встанут? — спросила Вера.