Предчувствие смуты

Миколу ударили чем-то тяжелым по голове. Но на ногах он удержался. В следующий момент с его плеча стали срывать зачехленные винтовки. Он заметил: нападавших было трое. Заученным приемом отскочил в сторону. Нападавшие оказались у него уже не за спиной, а перед ним. Правой, свободной рукой, первого подбежавшего он ударил по переносице, забыв, что в это мгновение надо было выхватить газовый «вальтер». Гуменюк дал ему оружие именно для такого случая.

Он помнил, что сзади идут девушки. Они увидят потасовку, позовут милицию. Но милицию, да еще в темном парке, вряд ли найдешь. Здесь обычно по вечерам прохаживается военный патруль. За высоким каменным забором — воинская часть. Если военные увидят, что дерутся гражданские, разнимать не станут. Были случаи, когда в поножовщину вмешивались военные патрули, и потом на них списывали вину за ножевые ранения. Тогда и появилось устное распоряжение коменданта гарнизона: «Дерутся — не вмешивайтесь. У них свои разборки. Это крутые между собой чего-то не поделили. Вам делить нечего. Без вас поделили. Ваше дело — защищать военнослужащих. Кое-кто по старой памяти считает, что мы еще советские».

Микола надеялся только на себя, на свою силу и сноровку. Когда-то отец — Никита и Микола были еще подростками — показал им несколько приемов самозащиты. Один из приемов усвоили они сразу: это — ломка руки в локтевом суставе при помощи своего плеча. В армии этому приему Никита научил всю роту.

Но не забыл отцовский прием и Микола. Теперь довелось его вспомнить. В этот момент он опасался одного: лишь бы не пырнули ножом. Его били по рукам каким-то деревянным предметом, пытались повалить на землю, но он мертвой хваткой держал ремни брезентового чехла. Ему бы на несколько мгновений разжать пальцы, чтоб выхватить «вальтер», но тогда грабители убегут с винтовками.

Грабители материлась, учащенно дышали. Микола отбивался молча. Он еще надеялся, что девушки позовут на помощь, звать самому — позорно. Но как долго он продержится?..

И вдруг он почувствовал, что нападавших поубавилось. Схватка завязалась рядом. Он на секунду выпустил ремни, схватил грабителя за руку, повернулся боком, заученным движением подставил его руку под свое плечо и — рывком кинул через себя. Раздался глухой хруст — и душераздирающий крик. Давно он не слышал подобного крика.

А из-за кустов зовущий голос:

— Микола!

— Я тут, Соломия!

Не выпуская из рук зачехленных винтовок, он бросился на знакомый голос. Здесь, на опушке парка, было чуточку светлее. Сквозь пелену дождя и тумана сюда пробивался свет окон ближайших домов.

Соломия коленкой прижала к земле одного из грабителей. Рот ему забивала прошлогодними листьями.

— Ядя с тобой? — спросил встревоженно.

— Где-то тут, — ответила Соломия и к Миколе: — Что ж ты не стрелял? У тебя же пистолет.

Оправдываться было некогда. Его сейчас заботила Ядвига.

— Ядя!

В ответ — молчание. «Убежала», — с облегчением подумал о подруге. Он достал пистолет. Хотел выстрелить, чтобы Ядвига услышала, но сколько ни нажимал на спусковой крючок, напрасно. Догадался: пистолет на предохранителе. Принялся ощупью искать предохранитель.

Соломия, видя, что Микола возится с пистолетом, а грабитель, которого она держала прижатым к земле, уже силится подняться, повелительно отобрала у Миколы оружие, выстрелила грабителю в лицо. Сделала еще два выстрела. Ядвига не откликнулась.

Ее нашли в придорожной канаве. У нее была разбита голова и глубоко разрезана грудь. Под ней уже темнела лужа крови.

«Скорую» вызвали жильцы ближайшего дома. Врач, неторопливый в движениях пожилой мужчина, разрешил Соломии сопроводить подругу в больницу. Соломия попросила Миколу отвезти винтовки домой, назвала адрес: Тургенева, 17, квартира на третьем этаже.

— Дом недалеко от собора Святого Юра. Если Варнава Генрихович в отлучке, открой квартиру. Вот ключи. И дождись меня. Обязательно дождись. А замок с хитростью: два оборота слева направо, потом один оборот справа налево.

Микола молча кивнул: этот секрет он знает с детства. Так рыбаки примыкают к прибрежным вербам свои дубки, чтоб не угоняли любители погарцевать на плесе. И Микола угонял неоднократно: с лодки ловил удочкой рыбу. Нарыбалившись, лодку возвращал на место.

С зачехленным оружием Микола направился к трамвайной остановке. Конечно же, он Соломию дождется. Как же иначе? Не уйдет же он с ключами?

Он чувствовал себя виновным. Сердце учащенно стучало: позор! Позор! И как бы себя оправдывал: вот тебе и город Левы, самый тихий на Украине…

«В тихом болоте черти водятся. Это о Львове сказано. Да, нехорошо получилось. Лучше б меня пырнули ножом… Не защитил девчат. Как я буду смотреть в глаза Зенону Мартыновичу?» — подумал о Гуменюке. Было оправдание, что газовый пистолет — это игрушка. К тому же незнакомой конструкции…

Микола выбежал на площадь. Хотя… какая это площадь? Площадка размером с футбольное поле. В Сиротино выгон в десять раз больше. Такси поблизости не оказалось. Чтоб не терять время, пришлось ехать на трамвае.