Предчувствие смуты

— Мне твои хохмы, Илюха, начинают надоедать, — строго предупредил Микола и зловонную грудку выбросил за окно.

— Вот это ты зря, — посуровел напарник. — Попадешь к пиратам — вспомнишь домашнюю курятину.

— Не попаду.

— Не зарекайся.

На границе с Харьковской областью остановились около шашлычной. Хозяин, по акценту армянин, колдовал над чадившими углями. Едкий сосновый дым, колеблемый слабым ветром, окуривал брезентовую палатку и в ней стол, грубо сколоченный из соснового бруса. На шампурах вперемежку с луком были нанизаны куски сала. Жир капал на раскаленные угли, усиливая чад.

— Свинина?

— Молодой барашка, — ответил хозяин.

— Две порции и буханку хлеба.

— Шашлык с хлебом не едят. Есть коньяк местного разлива.

— Самогон?

— Зачем так грубо?

От коньяка пришлось отказаться. Содержимое двух шампуров переложили в полиэтиленовый пакет. За сало из двух шампуров и ломоть пшеничного каравая армянин взял двести четыре гривны. Торговаться было некогда. Уже мигала сигнальная лампочка — бензобак был пуст. На остатке топлива доехали до заправки.

На заправке — очередь, не меньше трех десятков грузовиков. Илья быстро оценил обстановку, с крайне озабоченным видом выбежал из машины, громко объявил:

— Товарищи водители! Внимание! Из Чечни следует «груз двести». Доставляем на родину павшего смертью храбрых героя Украины.

В ответ кто-то из Камаза:

— Надо же! Украина с Чечней не воюет.

Илья тут же нашелся:

— Наш земляк выполнял интернациональный долг.

— Где? В Грузии?..

Пока шла словесная перепалка, Микола подогнал уазик, незаметно сунул заправщику в руку несколько купюр с портретом Ивана Франко. Дух мертвечины уловили водители, и от «героя Украины» поспешили избавиться. Заправили вне очереди.

Завтракали на ходу. Из торбочки доставали мясо — и все же это была свинина, попадались и куски обезжиренного мяса. Илья определил сразу: псина, притом жесткая, — зубами не разорвать. Сказал:

— Не будем брезговать — съедим.

Возражать не было смысла. Обманул армянин.

Гнали уазик, выжимая из машины предельную скорость, чтобы можно было глотать свежий воздух. Несколько раз их останавливали возле поста ДАИ (в России — ГАИ). Даишник подходил к машине, но, увидев в салоне гроб и уловив запах мертвечины, коротко спрашивал:

— Кто?

— Герой Чечни.

— А при чем тут Чечня?

— Вам документы показать?

— Газуйте отсюда. Ну?

И Микола нажимал на газ.

Так и ехали до Днепра, а за Днепром, за Корсунем-Шевченковским, где прошлая война оставила на вечном покое героев-танкистов, на опушке Дибривского леса, пришлось выдержать бой.

На ночь в селе останавливаться не рискнули — чтоб не сбежались голодные собаки. Зато вниманием не обошли не звери, но и не люди.

Еще было темно, но кое-где небо уже посветлело. Млечный Путь поблек. Наступал тот предутренний час, когда неодолимо тянет на сон. Микола угнездился на водительском сиденье, подложив под щеку брезентовую куртку. Вроде и не спал, а когда открыл глаза — как будто что-то его спугнуло, — рядом Ильи не оказалось. Сквозь дрему послышалось, как хлопнула дверца. «Где-то под кустом дышит свежим воздухом», — подумал было о напарнике и снова задремал.

Микола не заметил, как с шоссейки свернула легковушка, стала боком к уазику, перегородив выезд на дорогу.

Дрема пропала не сразу. В первые мгновения показалось, что это продолжается сон. Из легковушки вышли двое в пятнистой униформе, направились к уазику. Над опущенным стеклом один, высокий, усатый, просунул руку, попытался изнутри снять стопор, но, заметив открытые глаза водителя, спросил:

— Что везешь, служивый?

— Что везу, то везу. Куда лапу запускаешь?

Тот рванул было дверцу.

— Вылазь! — Но дверца была на стопоре.

— Отойди, — повелительно сказал Микола. — И машину убери с дороги.

Незнакомец, не в силах забраться в салон, сунул в окно кулак, пытаясь ударить водителя. К незнакомцу подбежал второй.

— Не открывает, сука. Не хочет по-хорошему.

Оба принялись торопливо дергать ручку. Микола нажал на педаль стартера — машина сразу же тихо зарокотала. Включил дальний свет, чтобы лучше разглядеть подъехавшую легковушку. Это был БМВ синего цвета, в каких обычно щеголяют мелкие бизнесмены. Стекла тонированы. Сколько их там, в салоне, — не видно, зато увидел, как в руке нападавшего сверкнуло широкое лезвие ножа. Мелькнула мысль: «Таким ножом эти бандюги попытаются вывернуть стопор».

Пока их было двое, но мог появиться и третий.

«А где же Илюха? — стучала в голове тревога. — Куда запропастился? Может, они его уже прикончили?» Микола впервые пожалел, что, кроме отвертки, нечем обороняться. Обычно водители, чтоб не схлопотать судимость, берут в дорогу гаечный ключ или гантель, а то и замашистую биту. Как-то Зенон Мартынович обмолвился: «Умный водитель надеется на крепкий кулак, а если кулак слабоват, а ты — женщина, храни под ковриком в резиновой перчатке детскую спринцовку с кислотой для аккумулятора».

Бандюга, что пониже ростом, побежал к легковушке, выхватил монтировку, но, не отбежав и двух шагов, споткнулся, упал. Микола заметил, как возле легковушки завязалась борьба. Догадался, там — Илья.