Преддипломная практика

Оба комада на самом деле увязались за своим грандом просто из любопытства. Ольду они помнили еще совсем крохой, потому что в следопыты пришли сопливыми юнцами, воображавшими, что служба в армии проще ковыряния в земле. Наивные были. Удивительно, что вообще выжили в первые годы. Нет, войны тогда не было, но новобранцы умудрялись попадать в волчьи ямы, отставать от разъездов и становиться легкой добычей волков, а то и разных безумцев, думающих, что если кого-то убьют в каменном круге, то обретут магическую силу, а то и вовсе, не замечая того, пересекали границу и попадали в земли теней, и что с ними там случалось, так и оставалось загадкой. Никто не собирался рисковать опытными следопытами, а то и развязывать войну со странными обитателями тех земель ради пары-тройки идиотов, не понимающих, что командиров следует слушаться.

В общем, два сельских парня как-то пережили самые опасные для новобранцев года. Потом, постепенно, научились быть следопытами. Гонялись как за разбойниками, обожающими устраивать засады вдоль дороги с Ледников, так и за созданиями тени, пересекшими границу. Хатия как-то даже додумался, что эти страхолюдные создания, не делающие различий между человеком и козой, и готовые сожрать все, что зашевелится, такие же дурные новобранцы, как те болваны, что случайно уходят во тьму. Но мнение свое оставил при себе. А то мало ли на свете идиотов, кто-то еще жалеть этих существ начнет.

Потом оба, на тот момент друга, сами того не заметив, заматерели и выслужились до целых комадов, которых в каждой сотне пятеро, а Итьену даже стали пророчить скорое отправление в старшую воинскую школу и назначение грандом, чего он, откровенно говоря, побаивался.

Оба комада были опытными воинами и всегда знали, что следует делать. До сих пор. Вот в том, что надо делать, когда видишь ошарашено застывшую на пороге мага девушку, они не сильно разбирались. Точнее, не разбирались совсем. К сотне прикреплены маги, аж четверо, но то опытные маги, а не какие-то юнцы.

— Либо хахаль Кота и Ясеня убил, либо наоборот, — сказал Хатия.

— Нет, — отозвался гранд. — Я свою дочку знаю, убитые ее бы так не удивили.

И распрямив плечи он пошел к Ольде. Остальные потянулись за ним.

А потом они все вместе стояли за спиной девушки и недоверчиво таращились в комнату. Обыкновенная такая комната для двух человек. Там было две кровати, два шкафа и большой стол, чтобы двое могли за ним поместиться. Сидел за столом, правда, только один человек — светловолосый и нахально игнорирующий происходящее. Он даже не обернулся, хотя не мог не услышать, что за его спиной открылась дверь. Но удивило воинов не это. Удивительными были Кот и Ясень, подвешенные к потолку в чем-то очень похожем на неярко светящуюся паутину.

— Ничего себе, пауки здесь водятся, — пробормотал высокий и туповатый парень из двадцатки Хатии и все, наконец, отмерли.

Ольда легко и изящно ступила в комнату.

Светловолосый парень за столом обернулся и растерянно посмотрел на гостей. А потом буквально расцвел в улыбке и резво вскочил на ноги, уронив стул. Смотрел он при этом исключительно на Ольду.

— Хилый он какой-то, — высказался все тот же туповатый парень. — Щелчком зашибить можно.

— Уверен, Кот и Ясень думали так же, — пробормотал Итьен. И ведь не ошибся. Совсем.

Когда Лене Дановер пришел в гости к внуку и сказал, что хочет понянчиться с правнуками, меньше всего он ожидал, что красавица-жена этого внука расцветет в улыбке, поцелует гостя в щеку и радостно закричит:

— Спасибо! Я скоро вернусь!

После чего, схватит сумку, скрученные в трубку чертежные листы и сбежит прежде, чем Лене поймет что происходит. А бедный гость останется наедине со спящими близнецами, которым на двоих было чуть меньше, чем полтора года.

Учитывая то, что в последний раз Дановер оставался наедине с такими маленькими детьми очень и очень давно, ситуация получилась странная и по-своему пугающая.

Хорошо хоть дети спали.

И Лене надеялся, что спать они будут еще долго. До самого возвращения сбежавшей мамы.

Он очень на это надеялся.

И наверное именно из-за этих надежд один из мальчиков закряхтел, заворочался, а потом начал хныкать.

— Королевская жаба, — практически простонал несчастный прадедушка, еле сдержавшись от словца покрепче.

Мальчик, убедившись, что рядом кто-то есть, заревел во всю мощь легких.

Дановер от неожиданности подскочил, уронил с грохотом стул и бросился к вопящему ребенку, пытаясь вспомнить формулу полога тишины, и не дать орущему правнуку разбудить спящего. Неуловимая формула вспоминаться отказывалась, хотя до сих пор, зараза, приходила в голову даже тогда, когда меньше всего была нужна. На руках ребенок успокаиваться не пожелал, то ли Лене держал его как-то не так, то ли дитя не ожидало увидеть вместо симпатичного лица матери, бородатую, изрезанную морщинами физиономию прадеда, но орать малыш стал еще громче.