Предел бесконечности

— Растащили давным-давно все насосы, — проворчала тетя Вера, кормившая поросят. — И вообще. Заразу какую-нибудь притащите оттуда, греха не оберемся.

— Я один пойду, — заявил Глеб.

— Вот еще! — одернул Борис Сергеевич.

— Батяня, меня никакая зараза не возьмет!

— Эва, разошелся! Ты ж тропы не знаешь.

— Без машины мы пропадем зимой!

Опустилось тягостное молчание, только старый забор продолжал свой бесконечный спор с разыгравшимся ветром.

— Ладно, парень, валяй. Михалыч?

Карпов почесал бороду.

— Провожу, а как же. Кожемятова позовем — втроем сподручнее. А ты дома отогревайся со своим радикулитом.

В компании двух закаленных жизнью мужиков Глеб чувствовал себя не хуже, чем с Тамарой и бесхитростным Димкой. Шли осторожно, неспешно. Мужчины поначалу говорили каждый о своем хозяйстве, потом о рыболовных сетях и донках, затем разговор перекинулся на технику, и Глеб незаметно сделался лидером. На вопрос — откуда столько знаешь, он честно ответил, что был мотогонщиком на тотализаторе.

Тропа виляла среди кочек, а писклявое комарье тучей поднималось из травы, почуяв приближение людей. То и дело раздавались звонкие шлепки. Прихлопнув на себе несколько кровососов, Глеб не без удивления обнаружил повышенный интерес насекомых к своей персоне. Обычно мошкара и слепни на него не покушались. Даже пчелы на пасеке Бабаева держались подальше от странного тела.

Организм претерпевает изменения, я почти потерял над ним контроль, — тревожно подумал он, наблюдая, как голодный комар впился в кисть руки. — Видимо, это неизбежно, коли я открылся земле. Защита существует до тех пор, пока мозг полностью не адаптируется к человеческому образу жизни. Скоро моя капсула развалится окончательно. И тогда… — он почувствовал легкий укол страха. — Тогда состоится настоящее рождение. Жулавский считал, что творит альтернативную жизнь. Почему же он так и не понял очевидного? Он создал не жизнь, а альтернативное ее начало.

Спустя час Глеб стал замечать постороннее присутствие. Ощущение пришло от ужившегося в лабиринтах сознания «спутника», которого наука от бессилия перед лицом непознанного обозвала «шестым чувством».

— За нами кто-то идет, — вполголоса произнес парень.

Мужики дружно оглянулись. Кожемятов молча снял с плеча ружье.

— Подождите… это кто-то из наших, — Глеб силился разглядеть субъекта в чаще леса. Образ мальчишки встал перед глазами, как наяву. — Димка! — сомнений не осталось. — Димка, а ну выходи!

Пацан показался из-за кустарника. Натолкнувшись на суровый взгляд отца, он вобрал голову в плечи и бочком приблизился к мужчинам.

— Как это понимать? — старший Кожемятов навис над сыном.

— Я с вами… — промямлил Димка и с надеждой посмотрел на Глеба. — Ладно?

Отказать ему не могли. Половина пути была пройдена, а оправлять пацана назад одного по болотной тропе отец не решился. Отвесив мальцу подзатыльник, он подтолкнул его вперед.

— Дома поговорим, топай… Но смотри у меня!

Обещание взбучки не произвело на мальчишку должного впечатления.

— Как я от вас спрятался, а! — гордо заявил он, ухватив Глеба за руку. — Ведь вы не заметили, да? Ведь не заметили! А я как Чингачгук.

— Нет, от Чингачгука ты существенно отличаешься, — серьезно ответил парень, но руку не высвободил.

— Почему?

— Потому что он никогда бы не поставил под удар мероприятие товарищей ради своих амбиций.

Мужики позади Глеба с удовольствием хмыкнули. Димка повесил нос.

Заброшенная деревня порождала тягостные ощущения. Глебу казалась, что за каждой дверью его ожидает след смерти. Фантазии были весьма банальными, но в одном из сараев разыгравшееся воображение продемонстрировало ему истлевший скелет. «Голым черепом» оказались разбитый глиняный кувшин, а «костями» — ржавая проволока. Парень оборвал бестолковую игру с самим собой и мысленно обругал пацана, который взял моду каждый вечер требовать новую историю про призраков и инопланетян.

Поход в Давыдовку стал не напрасным. Пресловутый насос был обнаружен в целости и сохранности, а детали, снятые с небольшой автомашины, Глеб определил вполне подходящими для батяниного грузовика.

Мужчины аккуратно упаковывали находки по рюкзакам, когда издалека донесся сдавленный вскрик.

— Слыхали? — насторожился Карпов.

— Димка! — вскочил Кожемятов.

Крик не повторился.

— Он там! — Глеб стремглав бросился за сараи, перемахнул через остатки забора, вломился в бурьян заросшего огорода и невольно застыл.

Бесспорно, голос раздался отсюда. Вот и следы: сломанный репейник, помятая лебеда. И всё. Пацан как сквозь землю провалился.

— Димка! — побледневший запыхавшийся Кожемятов озирался по сторонам. — Димка, кончай дурака валять!

— Ему больно, — выговорил Глеб. Чужая беда ворвалась в распахнутые земле и людям врата его существа. — Сознание гаснет…

Он явственно ощутил в себе все, что испытывал в эту секунду ошеломленный паренек: боль, холод и страх, вдруг превратившийся из забавной игры в бесповоротную реальность.