Предел бесконечности

Глеб обошел дом и остановился возле липы, одиноко растущей на краю тщательно выстриженного зеленого газона. Посреди рукотворной поляны высился небольшой холм, в котором угадывался купол подземного сооружения. Там, под слоем дерна, песка и сложных коммуникационных конструкций находились капсулы, где формировалась странная, неведомая природе жизнь. Скоро очередной индивид закончит первый этап развития — так недавно сказал Антон.

Каждый из нас выходит в мир один. Нам не задают вектора движения, — Глеб без видимой необходимости оглянулся вокруг. — Но нас отправляют в человеческое общество. Зачем? Мы встаем из капсул, но это не конечный результат. Мы развиваемся. С точки зрения создателя логично было бы наблюдать за ходом эксперимента.

Позиция Жулавского в данном вопросе занимала мысли индивида с тех пор, как он узнал об уготовленной ему функции. Вчера Антон сказал: изучай технические характеристики автомобилей и мотоциклов всех типов, ты будешь служить владельцу спортивного клуба. Глеб выполнил распоряжение, но быстро осознал, что заданная тема ему не нравится. В художественной литературе это обозначалось фразой: «душа не лежит». Понятие «души» еще предстояло усвоить, а все остальное было предельно ясно. Авто — и мотоспорт не вызывали интереса.

— Начало тестов через десять минут.

Лаборант Жулавского стоял на дорожке.

— Какова моя задача? — поравнявшись с партнером, спросил Глеб.

— Контроль терминалов. Параметры процесса получишь на месте.

— Я не изучал эту отрасль.

На сомнение, сквозившее в тоне спутника, ассистент Жулавского эмоционально не отреагировал.

— Твоя база знаний содержит достаточно информации.

Если он и имел собственные соображения по поводу окружающей действительности, он тщательно их скрывал. Глеб, искоса поглядывая на статного лаборанта, недоумевал: почему, прожив пять лет в доме создателя, этот индивид не желает приобщаться к человеческому существованию. Ему же, покинувшему капсулу первой стадии всего три месяца назад, давно стало очевидно, что мир вокруг гораздо богаче и разнообразнее, нежели изначальный набор аналитических методов и аксиоматических данных.

Полигоном оказался наскоро сооруженный навес, защищающий генератор, автоклав и несколько терминалов от осадков и прочих капризов природы. Лаборант подключил аппаратуру и занялся настройками, игнорируя присутствие новоявленного помощника. Скоро подошел Жулавский и принялся переставлять штативы, затем вместе с ассистентом вытащил автоклав из-под навеса и установил на поляне в пяти метрах от остального оборудования. Предоставленный сам себе, Глеб четверть часа терпеливо ожидал указаний, пытаясь определить суть предстоящего эксперимента. Визуальных данных было явно недостаточно. Все, к чему привел его логический анализ, сводилось к тривиальному: изучение некоего материала в условиях термического воздействия.

— Будешь контролировать ввод в компьютер, — раздался голос Жулавского. Глеб лишь по интонации угадал, что обращаются к нему. — Смотри сюда…

Порученная функция не требовала ни специальных, ни вообще каких-либо знаний. Комплекс ассоциаций, промелькнувших в сознании, Глеб определил как обиду. Лишь только научившись использовать логический модуль вывода, он принялся пополнять базу знаний по всем доступным направлениям: психология, история, социология, музыка, литература, математика. И вот первое поручение создателя заключается в элементарной коррекции действий компьютера.

Вероятно, именно так ощущают скуку, — решил Глеб, когда процессор принял очередную порцию данных, и участие оператора не потребовалось.

Шум леса над головой и едва слышный щебет птиц раскладывался в стандартные последовательности звуковых колебаний, и задействовать базу ассоциаций без дополнительных усилий не удавалось. Тон для всего мыслительного процесса задавал Жулавский: в его отрывистых фразах, адресованных лаборанту, присутствовала некая схема, без вкрапления эмоций и выразительных красок. Сознание Глеба невольно работало в унисон этой схеме.

Зависимость. Он читал что-то подобное в тоненькой брошюре о воспитании детей. Ребенок воспринимает мир под влиянием ауры родителей. Термин «аура» в привычные парадигмы не укладывался, но объект, обозначенный «зависимость», Глебу не импонировал. А именно указанный объект являлся определяющим в его нынешнем состоянии.

Неожиданно на терминал вскочил кузнечик. Глеб, спасаясь от пресловутой «зависимости», немедленно переключил внимание на насекомое. Говорят, кузнечики «поют», будто играют на скрипке. Он потратил три с половиной минуты, чтобы подтвердить эту теорию, и был немало удивлен, когда ассоциативная база действительно представила ему в виде звукового ряда движения тонких ножек и невесомых усиков.

— Что там у тебя?! — резкий почти визгливый голос Жулавского оборвал умственные упражнения индивида.

Глеб бросил взгляд на вверенный ему компьютер. Аппаратные данные автоклава указывали на перегрузку.

— Процесс остановлен, — доложил ассистент.

Жулавский двинулся к терминалу, за которым наблюдал Глеб.