Предел. Часть 1

Я на последнем дыхании, уже ни на что не надеясь, передвинул стремянку, взобрался на нее и собрался простукивать последний участок потолка. Просто невероятно, что эта лестница таки выдержала меня! А ведь такая на вид ветхая вещь. Закравшееся сомнение возымело свое действие, стремянка скрипнула и начала разъезжаться. Я сконцентрировался на прыжке, но сказалась усталость, и я, неловко взмахнув руками, будто хотел взлететь, пребольно ударившись о стену, растянулся рядом с развалившейся стремянкой. Черт возьми! Это капкан! Склеп! Гроб! Да в гробу хотя бы крышка есть, а тут… Но я не намерен был сдаваться. Я взглянул на обломки лестницы. Увиденное немало удивило меня. Я моментально вскочил на ноги. Зажмурился, открыл глаза, потер их кулаками. Гоню. Наверное, устал сильно. Отвернулся, походил, снова глянул на лежащую стремянку. Нет, это не галлюцинация. Часть лестницы, лежащая у стены, не вызывала никаких вопросов. А вот вторая часть… Она отсутствовала, словно была отрезана стеной в том самом месте, где касалась ее по полукругу. А где же обломившаяся часть? Я взялся за остатки стремянки и потащил к себе. Этот кусок оказался тяжелее, чем можно было бы предположить по его виду. Дальнейшее мною увиденное совсем вывело из равновесия. На середину комнаты я вытащил абсолютно целую лестницу, словно вытянув ее из стены. Я подошел к тому месту, где только что лежали обломки стремянки, оглядел и ощупал стену. Все как и прежде. Не единой трещины или вмятины. Твердь. Абсолютная твердь! Я, разогнавшись, с силой пнул стену. Резкая боль в ушибленной ноге заставила меня взвыть и опуститься на пол. Неужели пальцы сломал? Продолжая морщиться, я снял кроссовок. Так и есть, средний палец сломан. Этого еще не хватало. Со злости я швырнул кроссовок в стену. Я даже пригнулся, ожидая, что он сейчас отрекошетит в меня. Каково же было мое удивление, когда в положенный момент я не услышал удара кроссовка о стену. Я поднял голову, кроссовка нигде не было. Ну вот, они у меня еще и обувь сперли. Я посмотрел на свою вторую ногу. Зачем мне теперь один башмак? Я снял и его и запустил туда же. Кроссовок благополучно долетел до стены, беззвучно вошел в нее, и теперь я отчетливо услышал звук его падения где-то за стеной. Я оглянулся по сторонам, что бы еще кинуть? Ничего подходящего не обнаружив, я не придумал ничего более уместного и пожелал получить молоток. Бросать я его не стал, а подковылял с ним к стене. Попробовал стукнуть. Так и есть! Молоток отлично проходил в стену, словно ее и не было, а моя рука задерживалась, упираясь в ее твердь. Значит, стена существует только для меня. Я размахнулся и все-таки бросил молоток так сильно, насколько мне позволило мое нынешнее состояние. Мне отлично было слышно, как он упал, судя по звуку, метрах в тридцати. Отлично! Теперь вопрос в том, как мне преодолеть эту стену.

Я занялся аутотренингом, пытаясь внушить себе, что стены нет, что она только в моем воображении. Я мог кого угодно убедить в этом, и вроде бы даже сам уверовал, но… Ох уж это «но»! «Надежда умирает последней» — говорил я себе несколько часов спустя, после бесконечного числа попыток просунуть в стену хотя бы палец. «Надежда», «надеяться» — что-то подобное упоминала Ясная, прощаясь со мной. Что именно говорила она? Я сжал виски руками и закрыл глаза. Через несколько минут память благосклонно смилостивилась надо мной. «Ни на что не надейся, не верь. Но знай». Вот ее слова. Никакая надежда и вера мне не помогут. Я не должен надеяться или верить, что я смогу пройти через эту стену, я должен знать это наверняка. И убеждение в этом знании должно быть настолько велико, чтобы я смог пройти без попыток, с первого раза, ибо возникшее при неудаче сомнение исключит в дальнейшем возможность выхода отсюда вообще. И это знание пришло само собой. Я просто почувствовал, что я твердо и безоговорочно знаю, что именно сейчас в этом самом месте я пройду. Я вплотную подошел к стене, уверенно сделал шаг. Раз! Второй шаг я уже сделал в темном коридоре. Через носки чувствовался холод пола. Все внутри меня ликовало! Я вышел. Вышел! Вдыхая прохладный воздух, я пошел, сильно хромая, считая шаги. Было темно. Очень-очень темно. И от того ничего не было видно, как в Жизни при ярком-ярком свете. Я не думал о том, что будет дальше, я не думал о том, куда я иду. Существовало только «сейчас», а сейчас я был свободен.

Глава 22