Предел. Часть 1

— Я никого не желаю видеть, — буркнул я, отворачиваясь и накрывая голову подушкой.

Ясная отключила трубку, резко сдернула с меня одеяло:

— А ну вставай, Царевна-Несмеяна! Развел тут сопли!

— Ясная, я не одет, — возмутился я, отбирая у нее одеяло и роняя подушку.

— Ты лучше штаны натяни, — она швырнула мне мои широкие брюки.

Я последовал ее совету.

— Где я могу принять душ?

Она кивнула на дверь справа:

— Только не долго. Пришедший Павел сейчас придет. И вообще, тебя многие хотели бы увидеть.

Пашка пришел, как всегда, в ярком стильном костюме. Как удачно может этот парень одеждой подчеркивать свою индивидуальность! Он никогда не бывает вульгарным или смешным. Этот обаятельный гламурный молодой человек сражает своим шармом девушек наповал, но сам никак не может полюбить. Вопреки своим ожиданиям, я был очень рад видеть Пашку.

— Привет — привет, Вольдемар! — он, как и раньше, похлопал меня по плечу. — А ты, мужик, здоров. Ты ему уже сказала об аресте? — обернулся он к Ясной.

Она отрицательно покачала головой и опустила глаза. Да что, черт возьми, происходит? Я никак не мог въехать в ситуацию.

— Кого арестовали? — поинтересовался я вслух.

— Понятно. Значит, отвела мне эту роль, — продолжал Пашка разговор с Ясной, не обращая внимания на мой вопрос. — Что ж, кто-то должен сказать это твоему Пришедшему. Пусть это будем мы, а не кто-то посторонний…

Я пощелкал пальцами, перебивая Пашу:

— Эй, эй! Ребят, ничего, что я с вами тут сижу? — спросил я, переводя настойчивый взгляд с Ясной на Паху и обратно.

— Вольдемар, не кипятись. Ясная, позволь я закурю.

Она кивнула, поставила перед ним на столик хрустальную пепельницу в виде льва и вышла. Я, молча, терпеливо ждал, когда Пашка закончит медленно с наслаждением потягивать сигаретный горьковатый дым, пуская его вверх колечками. Раньше я не замечал, чтоб он курил. Наконец он затушил недокуренную сигарету.

— Многое, Вольдемар, изменилось на Пределе, — философски заметил Паша.

— Даже наши с тобой отношения? — его манера вести себя начала порядочно меня раздражать.

— Да брось ты! — он окинул комнату скорым нервным взглядом и подмигнул мне.

Так, значит, что-то не так. Значит, не для меня он нацепил маску эдакого золотого мальчика.

— Договаривай об аресте. Это меня касается? — сам того не замечая, я перешел на шепот.

— Вольдемар, Совет Существующих признал тебя опасным для Предела. Ты не можешь быть теперь обычным Пришедшим. Тебя решено изолировать.

Я встал, сложил руки за спиной и начал медленно похаживать по комнате.

— И куда же, позволь узнать меня оформят? В сферу для вновь прибывших Пришедших? Куда? Может, в Жизнь, в Смерть, в Рождение? Куда мне теперь? Тоже мне, нашли врага народа! Или к Пленникам меня теперь отправите?

При упоминании о Пленниках Пашка передернулся. Он ничего не отвечал, только постукивал по колену руками, сложенными в «замок». Я наклонился к его лицу:

— Паша, ты же знаешь, я не хотел этого. Ты же знаешь.

— Да, знаю. Ясная знает, Вольдемар. Но им здесь видно этого не было. Им все равно, что и как ты делал, у них есть только итоги, результаты. Предел просочился в Жизнь, активизирован проход из Предела в Жизнь и обратно, в складках времени уплотнения и растяжки… Вот, Вольдемар, далеко не полный список того, о чем знает Предел. И во всем этом замешан именно ты.

— Но ведь… — я сел в кресло напротив Пашки.

— Добрыми делами вымощена дорога в ад. Знаешь такое изречение? Сейчас оно более всего подходит к твоей ситуации, — Паша говорил медленно, растягивая слова, словно смакуя каждый звук.

— Лучше бы я не перенес переход из Жизни на Предел. Зачем меня вернули? — отчаяние охватывало меня.

— Ты здесь. Значит, ты должен нести ответ за свои поступки.

— Поступки? Поступки, ты говоришь? Поступки можно совершить только по своему волеизъявлению. Кто спрашивал меня, хочу ли я покидать Предел и идти в Жизнь, чтоб увидеться с матерью?! Меня взяли силой! Поимели меня! Опустили! — я с яростью стукнул по столу кулаком.

Пепельница, вздрогнув, подпрыгнула и выплюнула из себя часть пепла.

— Ты и этого не хотел сделать? — спросил Пашка спокойно и, взяв щепотку рассыпавшегося пепла, растер его пальцами.

— Издеваешься?

— Чуть-чуть, — улыбнулся он.

Я его сейчас убью. Я сжал кулаки и медленно поднялся. Кровь прилила к лицу. Паша, видя мое состояние, тоже встал, отряхнул руки и сунул их в карманы.

— Тихо, тихо, Вольдемар, — зашептал он, — спокойно. Я уже ухожу.

Он протянул мне руку для прощания. У меня совершенно не было желания пожимать ее. Я был невыносимо зол на него. На чью поддержку мне рассчитывать, если даже он отвернулся от меня? Пашка силком принял в рукопожатие мою кисть, пристально глядя в глаза. Я почувствовал, что Пашкину ладонь и мою отделяет свернутая бумажка. От сердца мгновенно отлегло. Значит, он просто не мог иначе. Я тайком сунул полученную записку в карман.

— До скорого, Вольдемар, — пытаясь не менять тона, попрощался Паха. — И помни, Предел с тобой сейчас везде и всегда, — он окинул взглядом комнату. — Ты в туалете-то сегодня был?