Предел. Дети палача

А еще Фарамор вспомнил Невею. Он ведь спас ее тогда, притащив в мерзкую обитель святой Дары. Но зачем? Потому что она была его сестра? Темная Искра давно оборвала кровные узы и теперь Невея казалась Фарамору кем-то незначительным, образом вызывающим лишь отвращение, букашкой. Другое дело — отец. Память о нем пробуждала приятное чувство ненависти ко всему миру. Полезное чувство, заставляющее все внутри трепетать от предвкушения мести. Как ни странно, но Фарамор был даже благодарен людям причастным к казни Легиса Тоула. Ведь именно они пробудили сладостный гнев, и теперь этот гнев обрушится на них же самих. Круг замкнется. Исковерканный Искрой разум видел во всем этом правильную, как грань алмаза, красоту. Четкую и логичную. И путь, сотканный из такой красоты, скоро приведет его к необыкновенной мощи, перед которой не устоит ни время, ни сила священной земли.

Мысли о грядущем, как обычно привели Фарамора в восторг и усилили голод Темной Искры. Последнее время она постоянно требовала жертв, и жизненная сила людей насыщала ее лишь на короткое время. «Ничего, скоро мы придем в Совиное око, — нетерпеливо думал Фарамор, — а там будет та, что насытит меня надолго! Демонесса! Ты ведь уже знаешь, что я иду к тебе, Сэдра? Конечно, знаешь!» Носитель Искры улыбнулся. Даже сквозь шум ветра он слышал тяжелое ревущее дыхание морбестов, которые пробирались в темноте через лес, слышал шаги некромантов и порожденных ими чудовищ. Все они рабы, выполняющие его волю, сильные безжалостные слуги. «Ни этого ли ты хотела, Сэдра, когда наделила меня силой и лишила жалости? Ты мечтала, что Искра превратится в пожар, но не думала, что он пожрет и тебя. Еще один круг, который скоро замкнется».

— Думаешь о силе Сэдры? — догадался Хет.

— Верно, демон, — бодро ответил Фарамор. — Как я понимаю, тебе не понравилось, что я уничтожил Шанн, и не одобряешь, что собираюсь убить Сэдру?

На мгновение в глазах Хета вспыхнул алый огонь.

— Я одобряю все твои поступки.

— Врешь.

— Я всего лишь говорю то, что ты хочешь услышать. Иногда врать — безопаснее.

— Не нужно меня бояться, — с лица Фарамора не сходила похожая на оскал улыбка. — Вы с Блэссом мои лучшие друзья и я не причиню вам зла. Скажи мне правду?

— Хочешь правду? — слова Хета прозвучали резко. — Будь ты волком, тебе бы понравилось, если бы человек убил твоего сородича?

— Ага, я понял, к чему ты клонишь, — усмехнулся Фарамор. — Солидарность. Друг другу глотки перегрызем, но кому-то со стороны, этого делать не позволено. А тебе не кажется, что меня, как человека, должно возмущать, что ты убивал людей? Солидарность демонов… большей чуши я в жизни не слышал! Но дело ведь не в этом, верно? Тебе просто унизительно, что человек, то есть я, убиваю твоих сородичей. Кем демоны считают людей? Ничтожеством, не так ли? Вот если бы кого-нибудь из вас уничтожил кто-то более достойный — например бог, — тогда другое дело и никаких обид!

Блэсс, который шел позади, подумал, что сегодня у Фарамора видимо прояснение в сознании, ведь в последнее время все им сказанное больше походило на бред сумасшедшего, а сейчас он размышлял вполне здраво.

Хет же на слова Фарамора ответил:

— Ты прав. Ты всегда во всем прав.

— Да уж, лучше продолжай мне льстить, демон, раз не в состоянии выдавить из себя правду, — от благодушного состояния Фарамора не осталось и следа. — Так действительно для тебя безопасней. А может, оторвать этой лживой кукле руку? — он сделал наигранно-задумчивый вид. — Или ногу?

— Делай, как знаешь, — угрюмо буркнул Хет.

— Ладно-ладно, я пошутил, — Фарамор снова улыбнулся. — Мы ведь с тобой друзья, верно? Мы все здесь большие славные друзья!

«Да я ни одного врага так не боялся как тебя!» — с презрением подумал Блэсс, подозревая, что у Хета те же мысли.

Они свернули с тракта на тропу, которая вела к Совиному Оку, и уже через час вышли в погруженную в ветреный сумрак деревню.

— Я здесь, Сэдра, — прошептал Фарамор.

В кромешной темноте из дыры-логова демонессы поднимался тусклый зеленоватый столб света. Сквозь него, мерцая, проносились гонимые ветром листья и снежинки.

Войско чудовищ заполнило всю деревню, но еще множество отставших тварей двигалось по дороге и пробиралось через лес, а почти превратившиеся в скелеты мертвецы все еще ковыляли и ползли по тракту, как умирающие солдаты задавшиеся целью до конца выполнить свой воинский долг перед смертью.

— В этой деревушке когда-то жил старик Найрад, — проговорил Фарамор, обращаясь к Блэссу. — Мерзкий был человечишка, гнусный. Все ныл, что Сэдра не пускает его в свои подземные чертоги, — он усмехнулся. — Старый дуралей.

— И что с ним стало? — сделав вид, что проявляет интерес, спросил чернокнижник.

Фарамор пожал плечами.

— Сдох, наверное.

— Да, жизнь человека нынче хрупка, как яичная скорлупа, — с иронией добавил Хет. — Люди мрут, как мухи. С чего бы это?

Фарамор вынул из-за пояса куклу, поднес к лицу и сказал:

— А помнишь, мой развеселый демон, как я грозился бросить тебя в эту самую дыру?