Предел. Дети палача

Невея увидела, как вдалеке один из призраков взмыл вверх и в мгновение ока сжался, превратившись в сияющую голубым светом искру, которая зависла высоко над землей. Тоже самое произошло с еще одним призраком, и еще… Скоро все вокруг стало походить на завораживающий своей красотой звездопад, вот только звезды падали с земли в небо, оставляя за собой длинный, медленно затухающий светящийся след. Искры занимали свое место в темном пространстве, с высоты подмигивая мерцанием Невее. Их свет отражался в ленте реки и в глазах девочки, с восхищением взирающей на это зрелище.

— Мы верим в тебя, — повторила женщина, и ее голос теперь походил на далекое эхо. — Верим… верим… — девочка, которую она держала за руку, начала подниматься над землей. Женщина, не размыкая бесплотных пальцев, последовала за ней и через мгновение мать и дочь превратились в две искорки, чистые и яркие, как звезды в осеннюю ночь. И даже там, в темной выси, они были рядом, словно боясь, что расстояние разорвет их незримую связь.

В следующее мгновение, все искры, будто захваченные вихрем, закружились. Сверкающая круговерть набирала скорость, сливаясь в единый сияющий диск, который, через некоторое время начал сжиматься и становиться все ярче и ярче.

У Невеи защемило в глазах, но закрыть их, или отвести взгляд от этого чуда она была не в силах.

Диск бесшумно сжался до горящей ослепительным светом точки. Исходящие от нее в радужном ореоле лучи пронзали темноту, озаряя мир-пепелище ярким сиянием. Невея чувствовала, как по коже разливается приятное тепло этих лучей. Они проникали внутрь, наполняя сердце благоговейным трепетом.

— Это… прекрасно, — прошептала она, и протянула руку, неосознанно пытаясь коснуться искры, в которую превратились призраки, желая всей душой стать частью этого света. — Прекрасно…

К изумлению Невеи искра затрепетала, и будто сорванный с ветки лист начала опускаться, покачиваясь в воздухе из стороны в сторону. Затаив дыхание и сощурив глаза из-за яркого света, Невея шагнула вперед и поймала искру в раскрытую ладонь.

Глава 34

Горхал волновался. Невея находилась в зале с реликвиями уже больше часа, и это время растянулось для верховного жреца на целую вечность. От того какой действие окажут реликвии на девочку слишком многое зависело. Но помогут ли они вообще, вот в чем вопрос. Именно это сомнение и не давало Горхалу покоя.

Жрец знал, что в той или иной степени это сомнение сейчас мучает и Северу, которую он оставил отдыхать в своем кабинете, и Мархата, отправившегося в казармы и давшего обещание вернуться сразу же, как закончит дела касающиеся отчета о походе его отряда.

Горхал пытался молиться, но не смог сосредоточиться и отложил обращение к богам до времени, когда разум снова обретет спокойствие. Жрец мерил шагами зал храма, присаживался на скамью, потом вставал и снова начинал ходить, как никогда понимая, что порой ожидание может свести с ума.

Чтобы как-то отвлечься он принялся менять почти догоревшие свечи в медных канделябрах возле алтаря. За этим занятием жрец вдруг подумал, что Невея находится в зале с реликвиями уже довольно долго, а это хороший знак. Значит, там что-то происходит. В ином случае, девочка давно бы уже вышла. Неужели его план сработал? Неужели?

Горхал уже менял последний огарок на новую свечку, как сзади раздался грохот резко открывшихся ворот храма. От ворвавшегося в зал ветра пламя свечей затрепетало, едва не погаснув, а плотные зеленые портьеры, прикрывающие аркообразные окна, вздулись, как паруса.

Жрец повернулся, намереваясь отчитать наглеца, посмевшего так непочтительно войти в храм, и застыл, не произнеся ни слова.

Наглецов оказалось семеро: шесть законников в лиловых плащах и кожаных шлемах с эмблемой Дома Закона, и советник государя Дориар Эмунг.

Гнев Горхала моментально сменило чувство тревоги. Жрецу не надо было долго думать, чтобы понять: эти люди пришли в храм явно не для вечерней молитвы.

Дориар, по-птичьи резко поворачивая голову, осмотрелся, словно был здесь впервые, после чего пригладил ладонью зачесанные назад черные волосы и по ковровой дорожке двинулся к Горхалу. В руке советник держал трость с золотым круглым набалдашником, на пальце красовался перстень с крупным рубином. Дориар был облачен в темно-зеленый длинный костюм, с множеством крохотных пуговиц, который сидел на нем безупречно. Плечи облегала меховая накидка, закрепленная под шеей круглой малахитовой заколкой. Чисто выбритое, слегка тронутое морщинами лицо только укрепляло впечатление, что к своей внешности советник относился с должным вниманием. И только бледно-голубые, глубоко посаженные водянистые глаза портили холеный, аккуратный образ Дориара — они словно были частицами другого человека — человека старого, которого невзгоды научили какому-то демоническому презрению ко всему миру.

Советник остановился в нескольких шагах от жреца. Его сапоги, как и сапоги законников, оставили на ковровой дорожке густые следы грязи, которые в другое время возмутили бы главу храма, но сейчас, одолеваемый тревогой, Горхал лишь недовольно поморщился.