Предел Доминирования (ЛП)

— Во всех смыслах. Я был королем ее долбанной жизни, и она подчинялась мне во всем без колебаний и вопросов. Где-то на середине этого пути была потеряна моя обязанность направлять и защищать эмоциональную сторону жизни Джульетты. Чем сильнее я на нее давил, тем больше она покорялась. И тем все более жадным я становился.

— Тебя не учили быть иным доминантом. — И он, конечно же, не знал, что значит любить.

— Нет, но я должен был понять это, не находишь? Я не задумывался. Однажды ночью мы были в ночном клубе «Граффити». Джульетта увидела, как Лиам работал с сабой. Можно сказать, что он ее заинтересовал. Я несколько лет хотел попробовать секс втроем. Это было единственное, чем мы не занимались с Джульеттой. Внезапно я уверился, что приказ поделиться киской с другим мужчиной только докажет, насколько сильно она подпала под мое обаяние. — Он тяжело задышал от гадливости к самому себе. — Таким образом, я пригласил его выпить с нами, а затем в наш дом, чтобы доминировать над Джульеттой. Все прошло хорошо. В первый раз, когда мы взяли ее вдвоем, было ощущение, словно я снова вернулся в свои пятнадцать. Напор, дрожь, крышесносные ощущения… Но в этот раз все было лучше, потому что мне казалось, что в Лиаме я нашел свою потерянную половину. Мы словно сразу же стали братьями. Поначалу все шло великолепно. Затем… не очень.

— Он говорил, что не был единственным, кто был с вами двумя.

Хаммер покачал головой, все еще всматриваясь в окно.

— Прошло совсем немного времени, как я начал замечать, что Джульетта влюбляется в Лиама. Я знал, что он ее не любил. Он был слишком благороден, чтобы позволить себе эту связь, потому что она была моей женой. Я все еще пытался понять, что мне с этим делать, когда она нежданно-негаданно проглотила бутылек с таблетками, и я даже не знал, что у нее имелся на него рецепт.

Рейн видела его напряженную позу, сожаление, сквозившее в каждой черточке лица, и не могла ничего с собой поделать. Она откинула назад его волосы и наклонилась, чтобы поцеловать в скулу.

— В то утро, когда ты вышел, после того, как я отказалась от связывания на прошлой неделе… Лиам сказал, что Джульетта была беременна. Не злись на него. Я не справилась, и он знал, мне нужно было понять…

— Я рад. В самом деле, рад. — Хаммер сглотнул и закрыл глаза. — У меня не хватило духу рассказать самому. Меня все еще приводит в ужас мысль, что ты станешь смотреть на меня, как на монстра.

— Макен, я никогда бы…

— А стоило. Я подвел Джульетту во всех возможных смыслах и как муж, и как Дом. Я похоронил свою жену и нерожденного ребенка и, упаковав все свое дерьмо, за несколько дней переехал в Лос-Анджелес. Я даже с Лиамом не попрощался. Я не мог смотреть ему в глаза, зная, как ужасно подвел Джульетту. Его осуждение сломило бы меня.

— А потом ты открыл «Темницу»? — спросила Рейн, надеясь направить его в более счастливое русло. Он сделал так много хорошего для стольких людей, и ей хотелось, чтобы он вспомнил об этом.

— Да. Мне следовало совсем отстраниться от этого стиля жизни, но я не смог. Вместо этого я поклялся больше не брать себе ни одну сабу. Темница стала моим единственным приоритетом. Я хотел быть уверенным, что у людей имеется безопасное место для игр, где Домы никогда не станут упиваться своей властью. После открытия мне буквальным образом пришлось отказывать людям и создать лист ожидания. Клуб стал ночной сенсацией.

— Это отличное место. С членством ты поступил правильно. — Она нежно положила руку поверх его.

— Ага. Так и есть. Но я мерзкий человек. Я вычеркнул Лиама из своей жизни за исключением… я не избавился от чувства вины. Прямо перед первой годовщиной смерти Джульетты я отрастил себе яйца и позвонил ему. Сказал, что собираюсь приехать в Нью-Йорк, чтобы посетить ее могилу. Я и не понимал, как сильно скучал по нему, пока не услышал его голос. По сути, я скучал по нему сильнее, чем по покойной жене, что стало еще одним взрывающим мозг сюрпризом. — Он покачал головой. — Тот первый приезд был полон чертовой неловкости и горькой сладости. Но Лиам с его долбанным полным сострадания сердцем стоял рядом со мной на кладбище, пока я скорбел и все больше погружался в чувство вины и не открыл правду о беременности Джульетты. Я не хотел, чтобы он страдал. После всего этого он вытащил меня оттуда и позволил нажраться в хлам. Но любого количества спиртного не было достаточно, чтобы утопить в нем мои сожаления и смыть грехи.

— Ты должен остановиться. Во всем произошедшем не было твоей вины. Ты стал потрясающим мужчиной.

— Единственное, когда я верно поступил в своей жизни, это с тобой. — Он выдохнул, подавив слезы и все еще отказываясь смотреть на нее. — И даже это я затянул на годы.

Его режущая честность разбивала ей сердце.

— Макен, не надо, пожалуйста. Это неправда.